Война

Ну, то есть, он же знает кучу всего… может быть, ему уже известен и пол ребенка. Война рисует круги на моем животе, на лице его нежность. Он слегка улыбается.

– Думаю, человек. Или достаточно близко к этому.

Смеясь, я толкаю его, хотя не совсем уверена, что он шутит.

– Ты знаешь, какого пола ребенок?

Он смотрит на меня с любовью.

– Даже у моих знаний есть предел. Мы узнаем вместе.

Притянув Войну к себе, целую его в губы.

– Обменять смерть на жизнь, – произношу я чуть позже. – Знаешь, а тебе это к лицу.

Он берет мое лицо в ладони.

– Я не знал, что способен чувствовать такое, жена. Счастье – это новое ощущение…

Полог шатра распахивается, и, не спросив разрешения, входит всадник Фобоса. Поспешно натянув простыню, я прикрываю грудь. Я привыкла спать, как и Война, обнаженной. И вообще, хотите – стреляйте в меня, но одежда стала мне слишком тесной.

Война садится, совершенно не заботясь о собственной наготе.

– Убирайся вон.

Голос его звучит так же, как и раньше. Полный уверенности и сдерживаемой ярости. Фобос, крупный лысеющий мужчина с густой бородой, не очень твердо держится на ногах. Он быстро кланяется и начинает говорить.

– Простите, но жители Каримы собираются устроить нам засаду. Если мы хотим их остановить, нужно уходить немедленно.

Я встревоженно смотрю на Войну. Вчера Всадник собирался сложить оружие, но что он станет делать, если люди нападут? Выполнит обещанное или передумает? Война встает, совершенно голый и совершенно безразличный к этому, и идет через весь шатер, чтобы взять одежду.

Фобос торопливо отворачивается. Затем, пробормотав быстрое извинение, выскакивает из шатра.

Я сижу, плотно завернувшись в покрывало, и наблюдаю, как Всадник натягивает черную одежду, затем доспехи. Последними он надевает ножны с тяжелым мечом. Мои опасения усиливаются. Не могу сказать, что именно меня беспокоит – то, что Война будет убивать, как он делал всегда… Или что он совершит нечто совершенно другое, что может иметь неожиданные последствия.

Видимо, Война замечает по моему лицу, какие противоречивые чувства борются во мне – он подходит и становится на колени рядом с лежанкой, гладит меня по щеке.

– Не бойся, Мириам. Какими бы ни были твои заботы, гони их прочь.

Я киваю, пытаясь ему поверить.

Всадник целует меня и уходит.

Весь лагерь – все, что от него осталось – пустеет. Уехал Война, уехали его всадники. Я в полном одиночестве, если не считать нескольких стражников-скелетов, которых Война вернул к жизни, чтобы охранять меня. Я чувствую себя последним человеком на земле, кругом пусто, живы только воспоминания.

Окружающий пейзаж не радует. В этой части Судана только спекшаяся земля и небо. И, за исключением нескольких руин и жалких хижин, которые я заметила, ничто не указывает на то, что здесь когда-то жили люди.

Но так тоскливо мне не от одиночества, скорее, от скуки. Я столько раз перечитывала свой любовный роман, что уже могу цитировать наизусть целые главы. И столько времени рассматривала фотографию своей семьи, что еще немного, и на глаза навернутся кровавые слезы. А мысль поработать над очередной стрелой вызывает у меня желание рвать волосы на голове. Возможно, именно поэтому я начинаю бродить по лагерю.

Я ни разу еще не заходила в палатки Фобосов – не было ни возможности, ни особого желания. Но теперь, когда меня некому остановить, мне становится любопытно.

Выхожу из шатра Войны, иду через лагерь. Горячий ветер треплет волосы. Ближайшая палатка находится метрах в десяти от меня. Подхожу ближе, на долю секунды задерживаюсь у входа в палатку.

Я собираюсь осуществить вторжение, но это не самое худшее из того, что я делала.

Откидываю полог и вхожу. Внутри царит беспорядок. В углу свалена грязная посуда и куча окровавленной одежды. Гудят мухи. Черт, уже одно их назойливое жужжание – достаточная причина, чтобы навести порядок.

Следующая палатка – полная противоположность первой. Здесь все по-спартански, вещей мало, все аккуратно сложено и расставлено. Даже койка тщательно заправлена. Увидев ее, недоуменно сдвигаю брови. Они все так спешили, рвались навстречу неприятелю, не думала, что у кого-то найдется время заправить постель…

Следующая палатка принадлежит женщине, хотя об этом не сразу догадаешься. Единственное, что служит подсказкой – фотография в рамке рядом с койкой. Я сразу узнаю это лицо. Трудно не узнать, ведь женщин среди Фобосов немного. На снимке рядом с ней мужчина – муж? Внезапно во мне поднимается целая буря чувств. Эта женщина погубила не один десяток невинных людей… Но я ничего не могу с собой поделать. Когда-то у нее, как и у всех нас, была семья и она потеряла их – скорее всего, из-за Войны.

В миллионный раз мне становится интересно, что побудило этих людей не просто сражаться за Всадника, но и стать его самыми надежными солдатами. Что это было – стремление выжить? Любовь к кровавым забавам? Что-то еще?

Выскальзываю из этой палатки незаметно, как призрак. Развлечение начинает терять привлекательность. В четвертую палатку я иду неохотно. Эта последняя, обещаю я себе.