Война Алой и Белой розы

— Хорошо, что Глостер дал нам людей, — заговорил он как бы между делом. — Завтра пошлю кого-нибудь с письмом к нему. Надо решить также, когда вашу жену можно перевозить — и куда. Здесь она одна не может оставаться, и к тому же, насколько я понимаю, это сейчас собственность короны. — Филипп намазал хлеб маслом, сверху положил немного мяса. — Вообще-то естественнее всего в данной ситуации было бы отправить её к родителям, если только Анну не хотят держать отдельно от них. К сожалению, вряд ли, во всяком случае в течение ближайших нескольких лет, родные Хамфри Тэлбота встретят вас как дорогого гостя. Я имею в виду то, что случилось сегодня.

— Это уж точно, — абсолютно равнодушно откликнулся Фрэнсис. Филипп уселся на край стола и медленно покачал ногой.

— Но вы хотя бы избавились от Тэлбота, это уже хорошо. Кстати, это правда, будто выдан ордер на его арест?

По-прежнему глядя в окно, Фрэнсис ответил:

— А почему бы вам не спросить об этом у герцога Глостера?

Наступило молчание. Тяжело вздохнув, Филипп сказал:

— Да, так вот о вашей жене: я собираюсь написать об Анне своей сестре. Они примерно одного с Анной возраста, а её приёмные дети немного моложе. Секотт часто уезжает из Ипсдена по делам, и Кейт будет только рада компании. Фрэнсис всё ещё молчал, Филипп продолжил: — Не всю жизнь вам ждать совершеннолетия — всего четыре года осталось. Вы можете навещать её и в Ипсдене — вряд ли герцог Глостер будет возражать, да и путь не такой уж далёкий. Я не знаю ещё, где он намерен устроиться — может, в Уэльсе, у него там большие владения. Так или иначе, это будет вдали от двора. По мне-то так лучше: я на всю жизнь сыт Вестминстером, хоть провёл там всего два дня прошлым летом.

— Так, стало быть, вы, как и раньше, будете с Глостером? — равнодушно спросил Фрэнсис.

— До тех пор пока ему будет это нужно — разумеется. Надеюсь, правда, что мне удастся съездить в Уиллоуфорд заняться матушкиными делами. Кажется, в Лондоне я ему не очень нужен… — Тут Филипп замолчал. Ему снова вспомнился тот неприятный разговор в Тьюксбери. Правда, герцог был очень занят, поэтому, естественно, он был неразговорчив, но всё же… Смутное подозрение, затаившееся где-то в глубине, теперь проснулось, и Филиппу стало не по себе. С необыкновенной ясностью ему вдруг открылось, что Ричард просто не хочет, чтобы он приезжал в Лондон.

Тяга в трубе усилилась. Одна свеча зашипела и погасла, выбросив облачко дыма. Филипп нагнулся, чтобы поправить фитиль, и в душе назвал себя дураком. Он явно засиделся без дела; дальше пойдут ночные видения и вообще чёрт знает что. Фрэнсис ничего не заметил. Помолчав немного, Филипп весело продолжал:

— Ну так что же, утром напишу Кейт. Уверен, что она сразу примчится, а ведь только Бог знает, как я соскучился по женской руке. Вы ведь наверняка сами захотите отвезти Анну в Ипсден?

Фрэнсис подошёл к кровати, откинул балдахин и принялся готовить постель.

— С вашего разрешения, нет.

— Фрэнсис, вы должны. Жестоко оставлять её одну в таком состоянии.

— Моя жена достаточно ясно дала понять, что одиночество ей милее моего общества, — коротко сказал Фрэнсис, — так что давайте больше не возвращаться к этому. — Он обошёл кровать и тщательно взбил подушку. Вообще-то это должен был сделать Паркер, но его давно отпустили спать. На буфете горели свечи, Фрэнсис взял одну, поставил на сундук у постели и тщательно снял нагар с фитиля.

— Разумеется, я не могу заставить вас быть милосердным, — ровным голосом произнёс Филипп. — К тому же вы, кажется, так до конца и не осознали, что сегодня случилось. Мне остаётся только посочувствовать вашей жене, и уверен, что и дня не пройдёт, как и вам станет её жалко.

Их взгляды встретились. Фрэнсис молча отвернулся.

— Кузен, ваш слуга лёг, — произнёс он, — позволите мне помочь вам?

Не говоря ни слова, Филипп разрешил ему снять с себя рубаху. Вслед за тем Фрэнсис поспешно разделся сам, задул огонь и улёгся на дальний край кровати. «Тут с полдюжины человек могло бы поместиться», — подумал Филипп, лёжа рядом с Фрэнсисом. Какое-то время он не шевелился, чувствуя, что Фрэнсис не спит — слишком прерывисто дышит.

Постепенно тишину дома наполнили негромкие звуки ночи: звякнула, открывшись на ветру, оконная задвижка, где-то скрипнула доска, в саду слышалось стрекотанье сверчков. Луна скрылась за облаками.

Около полуночи Филипп услышал, как наверху открылась и тут же захлопнулась дверь, на лестнице послышались шаги. Шли минуты, и вот он уловил стук копыт где-то вдалеке. Судя по звуку, лошадь была одна. Хамфри Тэлбота никто не сопровождал…

Филипп страшно устал за день и уже начал погружаться в сон, когда его словно что-то внезапно толкнуло. Он ничего не понял и стал поворачиваться на другой бок — при всех стараниях сделать это бесшумно ему не удалось. Филипп приподнялся на локте. Ничего необычного он не обнаружил. В темноте виднелась только спутанная грива тёмных волос и мирно лежавшая на руке голова кузена.

Глава 9