Война Алой и Белой розы

— Задуй свечку, малышка, огня и так хватает, — сказал он.

Дорога из Ковентри в Лондон вела на юго-восток через центральные графства и занимала трое суток. Последнюю ночь путники провели в гостинице аббатства Сен-Албанс, а наутро уже были в Лондоне. В городе было полно приезжих, Филиппу удалось найти жилище в небольшом домике на Темза-стрит. Планы Ричарда ему были неизвестны, да он не имел ничего против того, чтобы поболтаться в Вестминстере до тех пор, пока герцог сможет его принять.

Ближайшая пивная выглядела вполне симпатично, и Филипп со спутниками решили заглянуть туда. Потягивая эль, Филипп заметил, что после пятидневного путешествия верхом совсем неплохо было прокатиться на посудине, которая доставила их в Вестминстер. Паркер вслух поинтересовался, долго ли милорд Глостер заставит их ждать и успеют ли они вернуться засветло в Лондон. Услышав его, какой-то тощий сорванец, цеплявшийся за полу пальто пожилого господина, по виду торговца, остановил их у выхода из таверны и звонким голосом объявил, что, если им нужен Его Высочество герцог Глостер, в Вестминстере они его не найдут. Ему немедленно дали по рукам и велели придержать язык, но улыбка Филиппа подбодрила мальчишку, он высвободился из цепких рук своего спутника и рассказал всё, что знал сам: герцог вчера вечером вернулся из Вестминстера в Лондон и в сопровождении большой группы господ отправился в Тауэр.

— Он прямо рядом со мной проехал, — похвастался сорванец, несколько разочарованный явным отсутствием интереса к своим словам: Филипп даже не убрал руку с дверной скобы и уже было ступил на тротуар. — С ним был милорд Гастингс и милорд Риверс и, кажется, сэр Томас Грей… — Тут мальчик остановился и поглядел, словно в поисках поддержки, на своего спутника — судя по всему, это был его дед, — однако же тот не вымолвил ни слова. И вообще ему было явно не по себе, вмешиваться в разговор он не собирался. Мальчик запнулся, поглядывая поочерёдно то на Филиппа, то на Фрэнсиса, то на Уилла; затем, найдя как будто объяснение равнодушию Филиппа, осторожно добавил: — Разумеется, это была не такая роскошная процессия, как у короля, когда он проезжал утром по городу. С ним была целая армия. Впереди милорд Глостер, за ним король вместе с милордом Гастингсом и милордом Кларенсом. А в карете ехала Француженка. — Мальчишка прямо-таки расцвёл при этом воспоминании. — Король был очень весел, а милорд Глостер едва улыбался, а милорд Кларенс выглядел совсем кисло, как… как зелёное яблоко. Говорят, он поругался с герцогом Глостером, потому что милорд Глостер собирается жениться на дочери милорда Уорвика, бывшей жене принца Ланкастера, а милорд Кларенс говорит, что не бывать этому, он этого ни в коем случае не допустит.

— Кларенс не допустит? — удивлённо прервал эту горячую речь Фрэнсис. — А какое, собственно, дело герцогу Кларенсу до Анны Невил?

Мальчик укоризненно посмотрел на него:

— Ну как же, сэр, ведь он женат на её сестре, а графиню Уорвик сослали в монастырь, и всё её имущество осталось дочерям. Долю своей жены милорд Кларенс уже получил, а теперь нацелился и на наследство леди Анны, так, чтобы всё ему досталось.

— Очень на него похоже, — с отвращением заметил Фрэнсис. — Право же, Филипп, сколько ещё король будет терпеть его? Хорошенькое дело! С Ланкастерами наконец покончили, а тут родной брат собственной персоной.

Филипп никак не откликнулся на эту реплику — услышав о поездке Ричарда в Тауэр в окружении столь пёстрой компании, он совершенно отвлёкся от болтовни мальчишки. Филипп считал, что Ричард ни за что на свете не должен был оказаться в таком окружении без короля. Всех их соединяло одно — они были членами тайного совета Эдуарда.

Ни на кого не глядя, Филипп поспешно вышел на улицу. Трейнор возвращался с постоялого двора, где оставил под присмотром лошадей и поклажу. Словно со стороны, Филипп услышал собственный голос и удивился тому, что говорит ровно и бесстрастно. Он велел Трейнору оседлать лошадь. Наступило ожидание, бесцветное, как сумерки. Увидев, что слуга ведёт не только его лошадь, но и лошадь Фрэнсиса, Филипп не удивился и не возразил.

Темза-стрит шла вдоль реки. По обе стороны улицы теснились лавки и склады, и лишь изредка возникали меж ними высокие ворота, за которыми скрывались особняки состоятельных людей. Дальним своим концом улица упиралась в отвесные стены и острые башни Тауэра.

Услышав имя герцога Глостера, стражники открыли ворота, Филипп и Фрэнсис проехали внешний мост. Дальше шли ворота за воротами — Средняя башня, Боковая башня, справа — башня Святого Фомы, поднимающаяся как бы из воды, холодно плещущейся у её подножия, Уэйкфилдская башня, за ней — королевский дворец и, наконец, Садовая башня. Все они были окружены мощными крепостными валами, везде стояла бдительная стража. Впрочем, если тебя знают, проходить легко. Вот выходить — совсем другое дело. Не прошло и нескольких минут, как они очутились подле ослепительно белых стен внутренней башни.