Жизнь Екатерины в Англии была совсем не такой, какой она ее себе представляла, выходя замуж за Генриха V в Труа. В двадцать лет, через два года после приезда в чужую страну, Екатерина овдовела, и следующие десять лет ее воспринимали в основном как мать монарха. Вся ее жизнь вращалась вокруг потребностей маленького короля и его периодических появлений на публике. Она повсюду путешествовала вместе сыном и из своих доходов от щедрой вдовьей части наследства, назначенной парламентом, не скупясь, ежедневно отдавала семь фунтов на текущие расходы королевского двора. Она была заметной фигурой во время религиозных празднеств и государственных торжеств и, как во время английской коронации Генриха в 1429 году, сидела на почетном месте у алтаря. Когда короля увезли во Францию, она сопровождала его до Руана, но вернулась в Англию задолго до коронации в Париже. Таким образом, ей не пришлось смотреть на то, как ее сын надел корону, прямо соперничая с ее братом, Карлом VII. Но когда король вернулся, роль Екатерины снизилась. С 1430 года королева жила отдельно от сына. Их дворы навсегда были официально и финансово разделены. В письмах она продолжала называть себя «Екатерина, королева Англии, дочь короля Франции Карла, мать короля Англии и леди Ирландии», но теперь она путешествовала сама по себе и присоединялась к королевскому двору только по формальным поводам[82]
. В остальном ее жизнь теперь принадлежала ей.Освободившись от каждодневных материнских обязанностей, королева Екатерина оказалась в любопытном положении. В Англии была еще одна вдовствующая королева — вдова Генриха IV Жанна Наваррская, которой было уже за шестьдесят. Ее жизнь подходила к концу, былого влияния в аристократических кругах она лишилась, к тому же ее репутацию испортили ложные и возмутительные обвинения в колдовстве, которые в 1419 году состряпал против нее исповедник. Екатерина же, напротив, была молода, красива, богата и владела землями в Англии и Уэльсе. В мире, где власть принадлежала землевладельцам, она привлекала к себе внимание и, если верить сплетням английского хрониста, «не могла полностью обуздать плотские страсти»[83]
. От этой фразы веет той же подлой мизогинией, что и от обвинений, которыми в свое время забросали мать Екатерины, Изабеллу Баварскую. Тем не менее эти слухи отражают тот факт, что пол Екатерины и ее сексуальная жизнь могли повлиять на английскую политику, если она снова вышла бы замуж. И в самом деле сразу после коронации Генриха связи королевы-матери стали предметом интриг на самом высоком уровне.Как правило, вдовствующие королевы не выходили замуж за англичан. Если они и вступали в брак, то за границей, чтобы это никак не могло повлиять на политику короны[84]
. Если королева-мать выходила замуж за одного из представителей английской знати, то, имея прямой доступ к королю, ее муж оказывался в невероятно выгодном положении. Для сильного и самодостаточного взрослого монарха это не обязательно стало бы проблемой, другое дело — несовершеннолетний правитель. Те, кто был хорошо знаком с историей английской монархии, помнили мрачные дни 1320-х годов, когда после восшествия на престол Эдуарда III вдовствующая королева Изабелла Французская три года правила от имени сына, попав под влияние любовника, сэра Роджера Мортимера, чье злоупотребление властью привело к тирании. Воспользовавшись своим положением, Мортимер приказал убить отца короля и казнить его дядю. Он также убедил Эдуарда согласиться на унизительный односторонний мир с шотландцами и присвоил громкий титул графа Марча, подкрепив его массовым захватом имений недовольной его действиями английской знати, многие представители которой, опасаясь за свою жизнь, были вынуждены бежать. Мортимера свергли в результате вооруженного переворота, в ходе которого король-подросток вернул себе власть. Сто лет спустя правящий Англией совет едва ли мог позволить этой истории повториться.Тем не менее в середине 1420-х поговаривали, будто Екатерина сильно привязана к Эдмунду Бофорту, графу Мортейну, молодому племяннику кардинала Бофорта. Этот честолюбивый воин был на пять лет моложе королевы, его старшие братья служили во Франции и надолго попали во французский плен. Будучи внуком Джона Гонта, граф происходил из династии Плантагенетов и гордился этим, а также званием рыцаря. Слухи о его близких отношениях с королевой не на шутку взволновали королевский совет и в особенности Хамфри, герцога Глостера. Если бы королева вышла замуж за одного из его соперников из окружения Бофорта, это подорвало бы стабильность в государстве и поставило бы под удар самого Глостера.