Война Алой и Белой розы. Крах Плантагенетов и воцарение Тюдоров

С 1431 по 1436 год Саффолк постепенно приобрел репутацию неутомимого слуги короля. Он был одним из самых проницательных членов совета, входил в окончившееся крахом посольство в Аррасе под началом кардинала Бофорта и даже ненадолго вернулся на военную службу после смерти Бедфорда, пытаясь восстановить мир в ряде областей Нормандии. Во Франции он присоединился к молодому и амбициозному Ричарду, герцогу Йоркскому, который руководил войсками в период кампаний конца лета и осени 1436 года. Не менее важно и то, что с 1433 года Саффолк был королевским лордом-стюардом. Он следил за дисциплиной и за тем, как изо дня в день функционирует королевское домашнее закулисье: за деятельностью сотен придворных, слуг и помощников. В связи с этим по необходимости он регулярно и почти бесконтрольно, в неформальной обстановке мог лично встречаться с королем в любое время дня. Это был важнейший пост при королевском дворе, которым Саффолк очень дорожил — недаром он сначала получил гарантии от совета, что эта должность останется за ним, а уж потом отбыл во Францию. Ко второй половине 1430-х годов он зарекомендовал себя как верный слуга короля и центральная фигура при дворе. Такие политики, как Бофорт и Глостер, все еще опережали его и имели личный доступ к Генриху, но постепенно Саффолк благодаря упорной работе на заседаниях совета и преимуществу, достигнутому при дворе, в самом деле стал основным каналом для официальных и неофициальных контактов с королем. Пока на протяжении 1430-х годов члены совета пытались вынудить Генриха править самостоятельно, власть оказывалась то на стороне двора, то на стороне совета. И куда бы ни дул ветер, Саффолк следовал за ним.

Следует отметить, что для Саффолка происходящее не было только лишь захватом власти в собственных интересах. Граф, без сомнения, отличался амбициозностью, и позже он, не таясь, присвоил множество титулов и земель. Но Саффолк мог играть роль королевского кукловода только со всеобщего согласия других политиков из аристократии и прочих важных придворных, которые осознавали, что кому-то нужно из-за кулис координировать работу правительства, пока король не станет достаточно взрослым и зрелым. Саффолк был вездесущ, и это позволяло ему разными способами оказывать влияние на совершенно разные аспекты политики правительства и деятельности короля. Он же стоял за решением послать Эдмунда и Джаспера Тюдоров в аббатство Баркинг к своей сестре Екатерине де ла Поль в 1437 году. С годами он приобрел такое влияние, что стал одним из самых могущественных людей в Англии. Маргарет Пастон, старшая представительница восточно-английской семьи, прославившейся своей обширной перепиской, писала, что без благословения Саффолка никто в Англии не мог защитить свое имущество или радоваться жизни. По ее словам, «без его светлости, моего лорда Саффолка, так уж устроен мир, не будет тебе спокойной жизни»[117].

Тем не менее, пока Саффолк накапливал богатство и силы, пользовался значительной властью и тайно правил от имени нерешительного и бездеятельного короля, назревала опасная политическая ситуация. Захватить бразды правления хитростью — пусть и с самыми благородными намерениями — значило играть с огнем. С годами манипулировать инструментами королевского правления становились все более опасно. И вскоре проблемы, связанные с «его светлостью», дали о себе знать.

Дорогостоящий брак

Беспокойная толпа собралась на холме Блэкхит. Была пятница, 28 мая 1445 года, и обширный, поросший травой общественный участок земли на южном берегу Темзы, сразу вниз по течению за Саутуарком, заполнили видные лондонцы: мэр, городские старейшины, представители богатых ливрейных компаний[118], все бывшие лондонские шерифы и ансамбль менестрелей. Город почти весь год готовился к этому дню, и каждый более или менее значимый лондонец был одет в традиционный плащ цвета голубого летнего неба, с красным капюшоном и вышитой эмблемой, которая символизировала профессию владельца плаща. Внешний вид этих изысканных костюмов активно обсуждался в обществе и вызвал ожесточенные споры в городском совете в августе прошлого года. Потребовалась недюжинная политическая энергия, чтобы заставить членов городского совета сменить цвет шафрана на голубой. Но это были не просто мелкие дрязги. Было невероятно важно, чтобы самые видные горожане представляли город во всем своем великолепии, потому что собрались они для того, чтобы отпраздновать прибытие глубокоуважаемой гостьи[119].