Война Алой и Белой розы. Крах Плантагенетов и воцарение Тюдоров

С 1441 года, после того как его жена обесчестила себя, Хамфри, герцог Глостер, оказался за бортом политической жизни и превратился в смиренного наблюдателя, над которым в присутствии французских послов Саффолк открыто насмехался. В знак того, что он окончательно растерял всякую значимость, его не пригласили участвовать в мирных переговорах в 1445 году. Тем не менее, когда пошли слухи о том, что за долгосрочный мир с французами нужно заплатить графством Мэн, неутомимая враждебность Глостера по отношению к французам в кои-то веки показалась оправданной. Тем, кто согласился на эти условия, несложно было догадаться, что, когда о сделке узнают все, Глостер сможет снова оказаться в центре английской политики. Новая группировка, не одобрявшая уступок, на которые пошел Саффолк, могла сформироваться вокруг стареющего Хамфри. Если король (а с ним Саффолк и, вероятно, королева) собирались продолжить обсуждать дальнейшие условия с Карлом VII во Франции, то у Глостера были все шансы взять власть в свои руки в качестве регента на время отсутствия Генриха. В конце 1446 года Саффолк и его ближайшие сподвижники решились заставить герцога замолчать, не дожидаясь, пока ему подвернется возможность им помешать.

В феврале 1447 года заседание парламента перенесли в «безопасный» Бери-Сент-Эдмундс — город, находившийся в самом сердце владений Саффолка. В записях о заседании говорится, что на улице стоял «обжигающий, пронзительный холод»[137]. Глостера вызвали в парламент. Конечно же, он что-то заподозрил и прибыл в Бери через десять дней после начала заседания с внушительным отрядом вооруженных валлийцев. Возможно, он приехал договориться об освобождении его жены Элеоноры из тюрьмы на острове Мэн. Но, очевидно, ему угрожала серьезная опасность. Его враги распустили слух, будто он замышляет убить короля. Скорее всего, этот слух был сфабрикован, чтобы посеять подозрения и чтобы с герцогом легче было расправиться на основании обвинения в измене. Хронисты того времени в этом почти не сомневались. Как писал один из них, «парламент был созван лишь для того, чтобы убить благородного герцога Глостерского», и главной фигурой, стоявшей за заговором, был Саффолк[138].

Когда 18 февраля незадолго до 11 утра Глостер прибыл в Бери, все его опасения подтвердились. Ему не дали встретиться с его племянником-королем и посоветовали «найти другую дорогу в свои покои», которые находились в монастырском госпитале Святого Спасителя сразу за северными городскими воротами[139]. Его путь пролегал через конный рынок и заканчивался в Дед-Лейн (Мертвом переулке), название которого стало для герцога пророческим. Сразу после обеда прибывшая делегация лордов арестовала Глостера по распоряжению королевского совета. Главные его слуги также были арестованы, а мелкой челяди приказали разойтись. Самым высокопоставленным судьям Англии — главным судьям Суда королевской скамьи и Суда общегражданских исков — велели отложить дела и приехать в парламент. Казалось, что процесс, который окончательно уничтожит репутацию герцога, неизбежен.

Но вмешался случай. В четверг 23 февраля около трех часов дня, через пять дней после ареста, Глостер скончался. «Как он умер и от чего, наверняка известно только Господу, — писал хронист, — одни говорили, что он умер от горя, другие — что его убили, удушив перинами, третьи рассказывали, что его живот проткнули горячим раскаленным вертелом»[140]. На самом деле, скорее всего, он умер от инсульта, так как известно, что перед кончиной Хамфри три дня пролежал в коме.