Война Авроры

Ее собирались просто припугнуть, понимает Платон. Она мешает Оскару править в его личном королевстве, и он собирается убрать эту помеху. Аврора по сей день отказывается называть тех, кто нарушил режим в ту памятную ночь, когда она ринулась спасать кого-то и это держит Оскара в напряжении. Он уже устал ожидать от нее подвоха и хочет убедиться, что его имя ни за что не будет названо, поэтому ее собираются запугать. Запугать настолько, чтобы она не смела даже поднять головы, не то что открыть рта. И Аврора не может не понимать этого. Но то, что в ответ делает она, не лезет ни в какие ворота.

Платон поднимается с места, быстро сдает посуду и широкими торопливыми шагами выходит из столовой. Он еще надеется нагнать Аврору, что бы убедиться, что у нее помутилось в голове от вчерашнего удара, отправить девчонку в больницу и хоть что-то исправить, но ее нет ни в одной из галерей, нет в комнате и нет в аудитории. Платон опускается на свое место за партой, достает какие-то книги, совсем не по предмету, вполуха слушает лектора, невпопад посмеивается над шутками соседа и вообще ведет себя отрешенно и немного рассеянно. Урок за уроком он наблюдает пустое место Авроры за партой и смутно надеется, что она не лежит избитой за углом разбомбленного склада. Статус коменданта не спасет, если кто-нибудь пробьет тебе голову железной трубой. Глупая, глупая девочка ввязалась в бой с теми, кто заведомо сильнее ее. Истинная южанка. Ума – как у гусеницы. Безрассудная. Платон с опозданием понимает, что начинает уважать ее именно за ее смелость и редкое для них всех благородство. И он очень боится, что, в конце концов, ее все-таки убьют. Эта война беспощадна. Особенно к тем, кто хочет быть героем.

Весь день Аврора малодушно отсиживается на автобусной остановке, зябко кутаясь в куртку, и нежно наглаживает синяк на боку. Она в буквальном смысле зализывает раны, беспрестанно водя языком по разбитой губе. Попытки уговорить себя вернуться в корпус и занять место за партой разбивается о неконтролируемый страх перед Оскаром. Запал смелости ушел на триумфальное шествие по столовой. Она будет готова отвечать перед ним и перед всеми остальными, но не сегодня. Слабое утешение, что завтра она станет смелее, сильнее и сможет противостоять врагам, не стоит ровным счетом ничего. К сожалению, Аврора знает, что всему этому неоткуда взяться. Она вдруг улыбается, не замечая боли в губе, вспоминая перекошенное от удивления и злости лицо Оскара, и становится чуточку легче. Он тоже уязвим, у него свои слабости. У него есть сила и мускулы, но она смышлена, и если правильно действовать, то нет ничего невозможного. Она сможет управлять им, контролировать его. Нужно только понять как. Завтра она скажется больной и отсидится в комнате еще один день, а потом придется смотреть страху в глаза. И она посмотрит и победит.

Провожая рейсовые автобусы, Аврора вспоминает, что второпях оставила дверь спальни незапертой, но это волнует ее меньше всего. Единственная вещь, которую никто не должен найти, надежно спрятана, а все остальное Платон может продать за сигареты, ей, в общем-то, все равно. Она подумывает, что должна сказать ему спасибо или что-то еще за вчерашнюю помощь. Хотел он того или нет, а прошлой ночью Платон, возможно, спас ее. Неглупая Аврора прекрасно понимает, что ее хотят запугать, усмирить, заставить прятаться. Из-за собственного упрямства она не имеет права отступать. Так учили брат и отец – никогда не сдаваться. В конце концов, она знает за что борется.

В корпус Аврора возвращается засветло, помня о случившемся, и просиживает оставшиеся часы до отбоя в женской душевой. Выждав привычные полчаса, она отправляется в квартиру.

– Так ты все-таки жива? А я уже собирался знакомиться с новым соседом, – именно такими словами встречает ее Платон.

– Жалко, что надежды не оправдались, – она собирает в кучу остатки мужества и сил, чтобы ответить. За целый день Аврора съела только то злополучное яблоко, и сейчас живот сводит от голода. Показательная прогулка по столовой была импровизацией и никакой готовности к долгосрочному отсутствию в корпусе у Авроры не оказалось. Она с тоской думает, что придется поголодать еще и завтра, и желание спорить с Платоном пропадает вовсе.

– Я же сказал тебе вчера, чтобы ты держалась своих, а не лезла в самое пекло.

– Оскар этого и ждет, – устало отвечает Аврора, проходя мимо Платона в ванную.

– В этом вся суть, – он не следует за ней, остается в общей комнате. – Дать Оскару то, что он хочет.

Аврора наклоняется и пьет воду прямо из крана. На вкус она отвратительна, но это хоть как-то забьет голод. Можно еще попросить у Платона сигарету в обмен на что-нибудь, но она никогда не курила.

– Боже мой, да почему тебя-то так это волнует? – она равнодушно изучает собственное отражение в зеркале. С утра пришлось прихорошиться для большего эффекта, но сейчас зрелище удручающее: спутанные волосы, грязное, обветрившееся лицо. Боковым зрением Аврора видит, как Платон проходит в свою спальню. Ну и пусть, решает она. Ну и пусть. Все равно сил на разговоры нет.