Война близко

– Хорус, это не детские сказки? – переспросил художник у колдуна.

– Перелинус говорил правду, – утвердительно покачал головой колдун.

– Получается, это я породил монстра? – помедлив, живописец задал вопрос словно самому себе. – Я нарисовал этот портрет, значит, я её породил.

– Тоже мне, мать-героиня, отец-создатель! – съязвил колдун.

– Я тебя породил, я тебя и убью… – задумчиво вымолвил рудокоп.

– Чего? Урмо, что ты сейчас сказал? – уточнил Хорус.

– Это не я. Так сказал один отец, убивая родного сына, вставшего на путь зла. Очень древняя легенда, нам её Перелинус рассказывал, – ответил рудокоп, погрузившись в приятные воспоминания о далёкой земной жизни.

– Ты предлагаешь мне её убить? Интересно как? Может, закрасить? – не унимался Кистиано.

– Стоп! Что сделать? – Хорус словно проснулся ото сна. В глазах его заплясали озорные огоньки.

– Закрасить… – робея, промямлил художник, нутром чуя, что сморозил лишнее и что его предложение до добра не доведёт.

– А это возможно? – буквально вцепился в него колдун.

– Теоретически – да. А практически – даже не уговаривайте! И не надо на меня так смотреть! Я к вам пришёл за сочувствием, а не за учебным пособием для самоубийц!

В тот день друзья больше не говорили о портретах и монстрах. Урмо по просьбе друзей подробно пересказал древнюю легенду об отце, носившем странное античное имя Тарас, и двух его сыновьях. История оказалась печальной. Кистиано расплакался, послал приятелей, умеющих любому испортить настроение, в самые отдалённые концы этого мира и ушёл. А Хорус обдумал план, счёл великолепным и приступил к его воплощению в жизнь.

Всё было готово к 1 октября 5096 года, дню освобождения художника Кистиано. Он ждал его с огромным нетерпением и со страхом – из-за предстоящей диверсии в тылу врага.

У него слегка тряслись руки, но сердце переполняли решимость и отвага. Хорус провел психологическую подготовку, и живописец был готов к героическому самопожертвованию, которого, к счастью, от него никто не требовал. Наоборот, колдун уверял, что прямой угрозы нет, ответственность он берёт на себя.

В условленный час Хорус получил сообщение от Саидиса: Морской Владыка намерен явиться за Кистиано ровно к трём часам дня. Колдун поспешил в подземный дворец, а ветер устремился в море. Хорус быстро нашёл художника в покоях Великого Владыки Недр, обосновав своё появление очередным звёздным пророчеством. Он самозабвенно молол чушь и тянул время, ожидая, когда прибудет Повелитель Морей.

Вскоре явился слуга и сообщил: Великий Повелитель Морей ожидает разрешения войти у морских ворот, в любимом гроте Владыки Недр. «Я сам к нему выйду!» – сурово ответил Великий Подземный Господин. Он был явно рассержен, поэтому, уходя, совершенно забыл о придворном оракуле и личном живописце.

Парочка затаилась и не стала о себе напоминать.

Едва за Владыкой Недр закрылась дверь, «диверсанты» приступили к реализации хитроумного плана. Хорус наложил на дверь охранное заклинание, чтобы им никто не смог помешать. Быть на страже оказалось некому. Они хотели позвать на помощь рудокопа Урмо, но потом разумно решили, что магия надёжнее.

Подойдя к портрету Хильдегарды, колдун пристально на неё посмотрел, протянул руки и произнёс парализующее заклинание. Великанша спала, но, когда муж громко хлопнул дверью, начала просыпаться. Кажется, в последний момент она поняла намерения колдуна, вытаращила от удивления глаза и открыла рот, чтобы закричать, но не успела. Колдун оказался проворнее и вовремя её обездвижил. Она так и замерла на портрете, разинув рот и выпучив глаза: вид у неё был крайне безумный и нелепый. «Может, так и оставить?» – издевательски поинтересовался художник, видимо, от отчаяния вконец осмелев. «Рисуй! Думаешь, мне легко её держать?» – поторопил колдун. Уговаривать художника не пришлось. Его подгонял страх, руки дрожали, но рисовал он быстро и уверенно, накладывая один мазок за другим.

Хорус и Кистиано хитро придумали закрасить на портрете великанши рот. Художник сделал так, словно его вообще не было в природе. Между носом и подбородком у злодейки получилось абсолютно ровное место. Рот и губы он закрасил точно в тон коже: хитрецы таким образом навеки лишили великаншу дара речи. Они отняли у неё самое святое – возможность говорить. Это была жестокая, но справедливая месть. Оставалось нарисовать ещё одну маленькую деталь.

– Быстрее рисуй этот проклятый веер! У меня заканчиваются силы, —простонал Хорус.

– Мне потребуется полчаса, – уйдя в творческий процесс с головой, меланхолично ответил живописец.

– Ты сдурел? Какие полчаса? Десять минут и не секундой больше! – рявкнул колдун.

– У меня не получится так быстро нарисовать золотые кружева! – возразил художник.

– Обойдётся без кружев! – прорычал Хорус, теряя силы и терпение.

– Тогда веер совершенно не подойдёт к платью! Воротник и манжеты отделаны золотым кружевом, значит, и веер должен соответствовать.

– Эстет-самоубийца! Через десять минут я сниму заклинание и посмотрю, как ты украшаешь кружевом разъярённую фурию. Я оставлю вас наедине, – пригрозил колдун.