Война богов: Поэма в десяти песнях с эпилогом

«Лютецию вы знаете? Под ней
Сельцо Нантер мне было всех милей.
Невинную я пестовал там деву,
А именно — младую Женевьеву.
Я ангелом-хранителем ей был,
За красоту и грацию любил.
На берегу ручья, в простой избушке
У рощицы одна она жила,
По целым дням своих овец пасла
Прилежно, как и следует пастушке.
Венки плетя искусною рукой,
Она в тени деревьев часто пела,
Сама цветник взрастила небольшой...
А на богослуженье, коль хотела,
Она ходила в близлежащий храм,
В Лютецию, встречая часто там
Младого и пригожего аббата.
Он был высок и хорошо сложен,
Давал обильно милостыню он;
А на пастушку божий сей ходатай
Всегда кидал, вздыхая, томный взор.
То Герман был. Давно успел влюбиться
Он в Женевьеву, но отроковица
Невинная не знала до сих пор,
Что можно возлюбить не только бога..
Она всегда молилась очень много,
И ангела-хранителя звала,
Чтоб я ее поддерживал советом
И побуждал на добрые дела...
Вот как-то раз, поднявшися с рассветом,
Увидела пастушка, что давно
У всех овечек вымыто руно
И вскопаны заботливо все грядки,
Починен мостик через ручеек...
Кто это сделал — деве невдомек,
Она никак не разрешит загадки.
А вот и час обеда наступил;
Вновь чудо: скромный стол ее украшен,
На нем — обилье всяких яств и брашен
(Ей черный хлеб обычной пищей был):
Сметана, сыр, душистый мед, и сливки,
И белый хлеб, и спелые оливки...
Велик восторг пастушки молодой.
«А вдруг меня блазнит нечиста сила?»
И кушанья дрожащею рукой,
Не подходя, она перекрестила.
Однако, стол со снедью не пропал.
Она решила более спокойно:
«Мне эти яства боженька послал,
Я их приму, хотя и недостойна».
Вкушая их, все думала она
О чуде, и тщеславия волна
В ней поднялась, душой овладевая:
Ведь остается женщиной святая...
Но, как она невинна ни была,
Опасность этих мыслей поняла.
Хоть неучена, дева твердо знала,
Что наш господь довольно нетерпим
На этот счет, и плохи шутки с ним.
Она себя не раз уж бичевала
За суетность, и снова ищет плеть:
Решила нежной кожи не жалеть.
Вновь чудеса! Там, где лежала плетка
Большой букет из миртов и цветов.
И на колени падает красотка,
Не находя от восхищенья слов.
Но все ж она, себя считая грешной,
Пылает рвеньем грех свой искупить
И думает: «Могли бы мне успешно
Потерянную плетку заменить
Шипы, колючки, острые каменья».
На мягком этом ложе хочет спать
И в рощицу, чтоб терние собрать,
Она тотчас спешит без промедленья.
Уж близок вечер; сделалось темней.
Вдруг ласковый вещает голос ей:
«Внимай мне, дева, и отнюдь не бойся!
Грешат святые тоже иногда.
Господь тебя простил: ты молода.
Шипы и камни брось! Не беспокойся:
Готово ложе для тебя давно».
Испуг прошел; она с восторгом внемлет
И радость, а не страх, ее объемлет.
Она домой вернулась; уж темно.
Погас огонь; ни зги теперь не видно
(Свечу задуло ветром, очевидно).
Упала юбка; вслед за ней корсет,
Готовясь лечь, сняла моя милашка.
Теперь на ней осталась лишь рубашка...
Но чудесам конца сегодня нет!
День этот стал днем праздника, похоже:
Цветами, глядь, усыпано все ложе;
С подушки, с простыни они струят
Изысканный и тонкий аромат.
Она вскричала: «Ангел мой, хранитель
От всяких бед, небесный покровитель,
Несказанно к сиротке вы добры!
Ведь это вы пришли ко мне, и вами
Украшена постель моя цветами?»
«Да, это я принес тебе дары,
Ответил глас (уже он слышан ею).
Не бойся же!» — «Я лишь одно лелею
Желание: нельзя ль увидеть вас?
Вы довершили б тем благодеянья».
«Не велено; господь накажет нас».
«Простите же за дерзкие желанья!
Красавец вы?» — «Не вынесут сиянья
Твои глаза». — «А тронуть можно?» — «Тронь».
От любопытства жгучего сгорая,
(Возможно ль, чтобы гость пришел из рая?),
Она простерла легкую ладонь,
Дотронулась до ризы белоснежной,
Потом до лба, до вьющихся волос,
И подбородок тронула, и нос,
Уста, откуда шел сей голос нежный,
А за спиною — два больших крыла,
И сомневаться больше не могла.
Но любопытство далее толкает,
Опасности ей ведать не дано:
Она уже не трогает — ласкает...
И ум, и чувства — все в ней смущено.
В ее очах любовь и нега блещут,
Горит в груди неведомый огонь,
И к юным персям — как они трепещут!
Она прижала ангела ладонь.
И, пользуясь минутою удобной,
Промолвил он: «Я — дух богоподобный
Господь велел тебя благословить
И дать тебе блаженство предвкусить».