Война. Часть 2

– Я думаю, Коба, что ты находишь у Булгакова глубину там, где её попросту не существует, – заметив меня, хозяин квартиры кивает на небольшой кожаный диван, – этот его роман есть ни что иное, как бульварное чтиво, где переплелись приключения, мистика и злобная сатира…

"Это он о каком романе"? – довольный как школьник, которого не вызвали к доске, тихонько опускаюсь на скрипучее сиденье.

– … у него там вообще нет ни одного положительного героя, только полюбившиеся ему образы жуликоватых управдомов, театральных администраторов и буфетчиков, для которых главное – деньги и иностранная одежда. Прямо второй Зощенко. Но особенно ему ненавистны его коллеги из театрально-писательского цеха. Он им и головы отрубает и квартиры громит и в Ялту забрасывает из Москвы нагишом…

"Мастер и Маргарита".

– … не роман, а кляуза в домоуправление, всё у него крутится вокруг "квартирного вопроса". Булгаков обыкновенный обыватель, которого начальство обошло при распределении благ и он затаил злобу на весь мир. Алексей, ты прочёл этот роман, что я послал тебе на прошлой неделе?

– Прочёл, Сергей Миронович.

– Интересно, что думает вы о нём думаете, товарищ Чаганов? – чиркает спичкой Сталин, прикуривая папиросу.

"Надеюсь, не раскрытый мною текст, что послал Киров, не сильно отличается от того, что давали мне почитать в середине семидесятых".

– Кхм, попробую изложить… Я как раз только что закончил "Фауста", товарищ Сталин, поэтому мне сразу бросилось в глаза схожесть даже не сюжета, а его затравки…

– … Сделка с дьяволом… доктора Фауста и Мефистофеля, похожа на сделку между Воландом и Мастером, в первом случае – Фауст получает дар познания, во втором – Мастер получает возможность закончить свой роман; у Фауста с Мастером их подруги носят одинаковое имя – Маргарита…

– Постой, Алексей, что-то я не припомню, чтобы Мастер заключал сделку с Воландом.

– А это подразумевается, Сергей Миронович, они были знакомы до момента начала повествования в книге. Мастер в беседе с Бездомным проговаривается: "Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее", хотя Ивану Воланд своего имени не называл. Откуда взялись сто тысяч рублей в корзине с грязным бельём? Как раз столько чтобы хватило на жизнь до окончания романа. Откуда у Мастера вдруг появилась эта уверенность: "Вчера на Патриарших прудах вы встретились с сатаной"? Логичнее предположить, что это преступники подстроили гибель Берлиоза… Поэтому делаю вывод, что Воланд нанял Мастера, чтоб тот написал роман.

– Железная логика, – Сталин тянется за новой папиросой, – только Мастер пишет не роман, а евангелие, евангелие от Воланда. Воланд дьявол, так зовут падшего ангела, а ангел – просто вестник. По православному учению человек поставлен выше ангелов, так как он способен творить. Творчество связано с нашей телесностью. Чтобы наша душа могла повелевать телом, бог дал человеку дар творчества. Поэтому сатана и нуждается в человеке… Воланд просто использует Мастера, создаёт ему все условия для работы, даёт деньги, подсовывает музу. После написания книги она ему уже не нужна, он хочет вечного покоя.

"В один из дней она взяла жёлтые цветы и вышла на улицу, чтобы он узнал её"…

– И в "Фаусте" так же, доктор бросает Маргариту, – вырывается у меня.

– Булгаков изобразил в романе себя, – продолжает Сталин, – а меня – в Воланде. Вот я у него такой получился в книге, как"… часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо". Спасибо и на этом.

"Знакомое что-то… давно, выходит, приклеилось к вождю это слово "вопреки"".

– Вот я что не пойму, Коба, – Киров достаёт беломорину, – к кому Булгаков обращается? Если к потомкам, то зачем было давать его почитать друзьям, среди которых, он знает, есть секретные сотрудники, лежал бы и лежал в письменном столе. Выходит – к тебе, а это значит, что роман только для тебя. Он же этим самым сделку "дьяволу" предлагает: возвысь меня, изгони этих "жалких и ничтожных личностей" из храма литературы. Я нужен тебе, не они, только от меня, истинного творца, будет зависеть каким ты останешься в памяти поколений.

"Сталин – дьявол… впрочем, чего можно ожидать от племени литературных "цеховиков", готовых вцепиться друг другу в глотку и вдруг как по команде встающих плечом к плечу, если дело касается святого – денег"?

– Не надо меня за Советскую власть агитировать, Мироныч, – морщится Сталин, – я сам кого угодно разагитирую. Ты пойми, Булгаков – талантливый художник, ему многое подвластно, он в своих произведениях может изобразить то, что неподвластно другим…

– Жаль только, что он не видит дальше своего мелкого мещанского кружка… – перебивает его Киров.

– … Он разоблачает и саморазоблачается перед читателем и этим он полезен и важен!