Война. Часть 2

– Не надо, я сама! – пытается перекричать шум проезжающей колонны Оля, повернув голову к дороге.

"В машине трое, – Кузнецов дрожащими руками пытается достать сигарету из пачки, – водитель и два сержанта… сержанты оба сели сзади, это плохо… да справится, даже голыми руками справлялась".

– Симпатичное "брёвнышко" нам попалось сегодня, – потные ладони первого загуляли по груди скулящей девушки, – остановись за городом в нашем месте.

– Должны быть у солдата на службе маленькие радости, – второй поглаживает её крепко прижатые друг к другу бедра, – а то вчера везли вонючего старика-китайца, всё проклял.

– Эй вы там, погодите, – крутит головой водитель, – давайте по-честному, бросим жребий, а не то больше не буду возить вас на охоту в Харбин, топайте на своих двоих в Пиньфань в публичный дом…

"Так они из "отряда 731", – сжимает кулаки Оля, – по словам "Мини" рядом со станцией завершается строительство огромного военно-бактериологического комплекса, фабрики по массовому производству болезнетворных бактерий… вот значит, как они добывают "подопытных кроликов"… так, сворачивают с дороги"…

Вдруг перед машиной в световом пятне от фар возникает спинка серого короткоухого зайца. Несчастное животное, оказавшись на световой дорожке, мчится по ней во весь опор, не смея отвернуть в спасительную темноту.

– Давай, жми, дави его! – сразу заорали конвоиры, подавшись вперёд и хватаясь за спинки передних сидений.

"Пора действовать, чтобы не оказаться на месте такого вот зайца".

Оля левой рукой поддёргивает юбку, правой нащупывает ножны миниатюрного "танто" примотанные к внутренней поверхности левого бедра у колена, большим пальцем отводит в сторону фиксатор и нож обратным хватом оказывается в маленьком кулаке девушки. Отточенное, как бритва, тонкое лезвие тут же по широкой дуге начинает свой путь к шее правого конвоира. Тугая струя крови из рассечённой сонной артерии фонтаном бьёт в лобовое стекло автомобиля.

Дойдя до предела, корпус Оли, как пружина, начинает раскручиваться в обратную сторону, с каждым мгновением разгоняя остриё локтя её левой руки. С чавкающим звуком оно впивается в ухо левого конвоира, его голова безвольно стучится о приоткрытое боковое стекло. Обезумевший от вида крови шофёр, потянувшись вперёд и не снимая ноги с газа, пытается одной рукой очистить лобовое стекло, в этот момент сзади он получает сильный удар по затылку рукояткой ножа и теряет сознание. Машина, проехав ещё с десяток метров, застревает в песчаной ловушке, освещая скос одинокого бархана.

В следующие несколько минут девушка как автомат собирает оружие, документы японцев, оттаскивает их под свет фар, вяжет руки и ноги водителю и тут видит, что второй сержант тоже не дышит.

– Чёрт! Чёрт! Ну куда теперь я в таком виде? – в отражении бокового зеркала она замечает залитое кровью белое платье.

Оля поднимает с земли фляжку и большими глотками пьёт воду.

– Второй-то ростом аккурат с меня, – девушка точными движениями вытряхивает его из гимнастёрки, стягивает штаны, критически смотрит вниз на тщедушного японца, – а туда же…

* * *

Очнувшийся водитель застонал от боли, пытаясь пошевелиться: его, вывернутая назад левая нога, оказалась намертво прихваченной к правой руке. Выплюнув изо рта набивший туда песок, он с трудом вытаскивает из-под себя свободную левую руку и трёт глаза.

– Очнулся? – сбоку из темноты слышится спокойный голос девушки, – а твои друзья умерли. Вон посмотри. Как тебя зовут?

– Акайо, – хрипит шофёр, в его глазах застыл ужас от вида застывшей крови и сержанта с отрезанной головой.

– Ты не думай, Акайо, что я убийца, как они, – неторопливо говорит Оля загробным голосом, – всех мужчин из моей семьи в прошлом году вот так же схватили на улице ваши солдаты… отца, младших братьев, мать… Я поклялась отомстить за них. Смерть – за смерть…

– Я не…

– …Знаю, Акайо, ты не такой, ты – водитель, твоё дело крутить баранку, пойми, я не хочу мстить простым солдатам, твои друзья сами виноваты…

– Они не…

– … я хочу отомстить вашим начальникам, тем которые задумали и приказывают вам совершать эти зверства… ты, Акайо, водитель, не раз, наверное, возил этих упырей повсюду, ведь так?

– Я всё расскажу, про всех, – плачет шофер, – ты же меня не убьёшь?

– Обещаю, но только при одном условии: если ты ничего не утаишь от меня.

* * *

– Ничего себе размахнулись они тут, – присвистнул Кузнецов, с вершины плоского холма осматривая окрестности, – это что там с трубами?