Война. Часть 2

– Мы сейчас тут в начале заседания, – Сталин поднимает голову, отрываясь от чтения какой-то бумаги, – прослушали доклад Госплана о размещении промышленности на Востоке страны… намечается развернуть в Сибири большое числа военных заводов. Этот план нереальный, для того, чтобы его выполнить надо население Сибири увеличить на 20–30 миллионов человек. Вы хотите знать, как я это посчитал? Я взял максимальную производительность труда Ленинградских рабочих и разделил цифры плана на эту производительность. Чтобы выполнить такое задание каждому рабочему в Сибири надо либо работать в четыре раза дольше, что невозможно, либо увеличить во столько же раз свою производительность труда, что также невозможно. Остается завести в Сибирь новых жителей, с семьями будет как раз столько, сколько я сказал.

– Я ещё раз проверю контрольные цифры плана, товарищ Сталин, – с трудом разжимает побелевшие губы Вознесенский.

– Позвольте мне слово сказать, – пользуясь возникшей тишиной, поднимается с места Будённый, – у нас в Красной Армии стоят на вооружении, и ещё долго будут стоять, тысячи Т-26 и БТ. Без запасных частей "Красного Октября" завтра нечем будет их ремонтировать. Одно лечим, другое калечим… так выходит.

"М-да, два таких прилюдных щелчка по носу, – смотрю, в глазах Молотова заиграли весёлые огоньки, – с его то самолюбием… как поник сразу Николай Иванович".

– Разрешите мне, товарищ Сталин?

– Говорите, товарищ Малышев, – вождь чиркает спичкой, прикуривая "Герцеговину", – не вставайте.

– Я недавно вернулся из Уфы, – краснеет от волнения нарком среднего машиностроения, – инспектировал, значит, наш завод комбайновых двигателей. В городе начинается большое строительство, рядом на берегу Белой строится огромный нефте-химический завод, имеется нефте-перерабатывающий завод, расчищается площадка под авиамоторный. Наш комбайновый, зажатый между ними, по сравнению с этими гигантами совсем маленький, но производит больше половины двигателей "Форд-НАТИ" мощностью 28 лошадиных сил для всех типов комбайнов. Если мы начнём сейчас перепрофилировать его под выпуск автомобильных дизелей, то Ростсельмаш останется без моторов. Производственные площади там небольшие, поэтому, я думаю, если мы хотим разместить завод по автодизелям в Уфе, то лучше строить его на другой площадке, на новом месте, там где будет возможность расширения.

Вождь одобрительно кивает, выпуская через нос табачный дым.

– И ещё одно, вот вы, товарищ Сталин, – приободрился нарком, – указали на важность учёта наличия людских ресурсов при выборе места для новых заводов. Исходя из этого, я думаю, что лучше разместить дизельный завод в Рыбинске. Почему в Рыбинске? Потому что его население сравнимо по численности с населением Уфы, чуть меньше, правда, около ста пятидесяти тысяч, но зато рядом Ярославль, где проживает больше трёхсот тысяч. Мы ведь грузовики собрались производить, так? В Ярославле находятся автомобильный и шинный заводы, а если под боком будет моторный, то вообще хорошо… Кроме того, в Рыбинске третий год ведётся строительство ГЭС, металл из Сталинграда по Волге или по каналу имени Москвы станем завозить…

"Третий щелчок… даже жалко его, надо бы вмешаться".

– Что хотите возразить, товарищ Чаганов? – чутко улавливает мои мысли вождь.

– Да, то есть не совсем… не по поводу этого конкретно случая. Просто хочу отметить, что задача наивыгоднейшего размещения объектов, например, как в данном случае заводов или там станков в цеху, особенно если таких объектов и мест размещения много, очень трудная математическая проблема, которая в общем виде не решена до сих пор…

Вознесенский поднимает голову.

– … но учёные во всём мире работают над этим, у нас в Ленинграде над этим работает профессор Канторович. Скоро у него выйдет книга "Математические методы организации и планирования производства", там один из параграфов посвящён этому вопросу. В этой книге он разбирает множество конкретных экономических задач, таких как распределение деталей по станкам, дающее наивысшую производительность…

– Поставь за каждый станок стахановца, вот и будет у тебя производительность, – Молотов поворачивается к Шапошникову, говорит негромко, но так чтобы все слышали.