Война. Часть 2

– … да, товарищ Молотов, в идеале такое возможно, только на деле станки будут иметь разную производительность, они разные по устройству, какие-то детали можно сделать на фрезерном станке, какие-то только на револьверном, не все детали можно поручить автомату и так далее… Невозможно понять что выгоднее, дать каждому рабочему одинаковое задание точить весь ассортимент деталей для комплекта готового изделия или каждый рабочий будет изготавливать свою, а может быть один будет точить только одну деталь, второй – две, а третий – четыре. Вариантов тысячи! Какой из них наилучший, который обеспечивает наибольший выпуск готового изделия, а не просто количества деталей? А если стоит условие, что отходы производства или затраты энергии на единицу продукции должны быть наименьшими? Или, например, возникла задача построить кратчайший маршрут трактора МТС, при обработке колхозных полей. Таких проблем в народном хозяйстве тысячи и все их можно решить при помощи метода разрешающих множителей профессора Канторовича.

– Кто же будет рассчитывать все эти графики, задания и маршруты, товарищ Чаганов? – вождь тушит сигарету в пепельнице.

– Релейная вычислительная машина, товарищ Сталин, профессор Канторович, кстати, в своей работе использовал РВМ и даже привёл в книге некоторые программы, позволяющие быстро произвести расчеты. Мы на одном из московских радиозаводов уже начали эксперимент по использованию вычислительной машины в производстве…

– А вы знаете сколько стоит эта ваша машина? – цедит Молотов, не глядя на меня, – как бы не вышло так, что полученная выгода не сможет покрыть расходов на неё. Получится так, что овчинка выделки не стоит.

– РВМ стоит сейчас 70 тысяч рублей. Сейчас мы её используем в основном для оптимального раскроя медных пластин. Если, как ожидаем, мы получим за год экономию меди на пять процентов, то эффект составит полмиллиона рублей…

– А как вы считаете этот эффект, – перебивает меня Вознесенский, – отходы меди ведь снова идут в дело.

– Считаем разницу между ценой, по которой сдаём отходы и ценой, по которой получаем листовую медь… Вы, кстати, задали, Николай Алексеевич, отличный вопрос. Дело в том, что радиозавод имеет план по сдаче отходов, который в новом году будем не в состоянии выполнить. Прошу вас отменить этот показатель для завода имени Орджоникидзе и других заводов, которые перейдут на эту сберегающую технологию.

– Мы тоже хотим такую машину в наркомат строительства, – вступает Гинзбург, – наши отходы вообще идут в печку. Вот если бы пересчитать на ней наши стандартные деревянные домостроения…

– Кхм, – кашлянул Малышев, – мы бы тоже нашли такой вычислительной машине применение, когда можно её получить?

– Так, товарищи, – поднимает руку Сталин, прерывая возгласы с мест, – это вопрос серьёзный, по нему надо собирать отдельное совещание, из Академии наук, заинтересованных представителей из наркоматов. Пусть товарищ Чаганов выступит с докладом. Кстати, то у нас производит РВМ?

– Опытный завод при Ленинградском Физтехе…

– Вот, пригласим академика Иоффе, профессора Канторовича. Товарищ Малышев, готовьте обоснование для строительства моторного заводы в Рыбинске. Товарищ Гинзбург вы должны согласовать этот документ и представить план строительства в плановую комиссию и в Совнарком. Товарищ Чаганов, вы тоже подключайтесь к этой работе, будет интересно научное обоснование решения о строительстве.

* * *

"Фу ты, со своими воспоминаниями совсем потерял счёт времени, что такое? – мои соседи вдруг повскакивали с мест, – А-а, перерыв тридцать минут". В центральном проходе на красной ковровой дорожке между рядами стульев с откидными сиденьями встречаемся с Ленинградской делегацией, чуть не сталкиваюсь с невысоким блондином лет тридцати со знакомым лицом.

– Здравствуйте, товарищ Чаганов, – вырывается у него от неожиданности.

– Здравствуйте, товарищ Устинов, – на автомате отвечаю я, будущий член Политбюро зависает.

"Блин, ну что такое со мной, что за ребячество, – опасливо кручу головой по сторонам в поисках Берии, сидевшего неподалёку, – ложная тревога, остановился с Богданом Кобуловым".

– Вы то мне и нужны, голубчик, – сбоку берёт меня локоть командарм 1-го ранга Шапошников, – нужно поговорить.

"Согласно языку жестов, которому меня обучила Оля, взять за локоть кого-то означает предложение посекретничать… сходится".

– Пойдёмте лучше на воздух, – начальник Генштаба, недовольно осматривает толпу страждущих, бросившихся в курительную комнату.

– Борис Михайлович, вам вообще курить вредно, а на морозе вдвойне. К тому же в гардеробе будем стоять до конца перерыва.

– Поздно мне менять свои привычки, голубчик, – командарм тяжело кашляет, прочищая горло, – ну ладно, давайте поговорим внутри, я знаю на первом этаже один закуток… что я увас хотел спросить, как у вас продвигаются дела с управлением железнодорожными перевозками?