Война чипов. Борьба за самую важную технологию в мире

Возрождение американской индустрии микросхем после наступления японской памяти DRAM стало возможным только благодаря паранойе Энди Гроува, дракам Джерри Сандерса и ковбойской конкурентоспособности Джека Симплота. Конкуренция в Кремниевой долине, подпитываемая тестостероном и фондовыми опционами, часто была похожа не на стерильную экономику, описанную в учебниках, а скорее на дарвиновскую борьбу за выживание сильнейших. Многие компании потерпели крах, были потеряны состояния, десятки тысяч сотрудников были уволены. Выжившие компании, такие как Intel и Micron, сделали это не столько благодаря своим инженерным способностям, хотя они были очень важны, сколько благодаря умению использовать технические способности для получения прибыли в условиях жесткой конкуренции.

Однако возрождение Кремниевой долины - это не только история героических предпринимателей и созидательного разрушения. Одновременно с появлением новых промышленных титанов новые ученые и инженеры готовили скачок в производстве микросхем и придумывали новые революционные способы использования вычислительной мощности. Многие из этих разработок происходили в координации с усилиями правительства, обычно не под тяжелой рукой Конгресса или Белого дома, а благодаря работе небольших, проворных организаций, таких как DARPA, которые были уполномочены делать крупные ставки на футуристические технологии и создавать образовательную и научно-исследовательскую инфраструктуру, необходимую для такой авантюры.

Конкуренция со стороны японских высококачественных и дешевых микросхем DRAM была не единственной проблемой Кремниевой долины в 1980-х годах. Знаменитый закон Гордона Мура предсказывал экспоненциальный рост числа транзисторов на каждой микросхеме, но реализовать эту мечту становилось все труднее. До конца 1970-х годов многие интегральные схемы создавались по тому же технологическому процессу, по которому Федерико Фаггин из Intel создал первый микропроцессор. В 1971 году Фаджин провел полгода, сидя над чертежным столом и делая наброски с помощью самых современных инструментов Intel: линейки и цветных карандашей. Затем с помощью перочинного ножа этот дизайн был вырезан на красной пленке Rubylith. Специальная камера проецировала вырезанные в Rubylith узоры на маску - стеклянную пластину с хромовым покрытием, идеально повторяющую рисунок Rubylith. Наконец, через маску и набор линз свет проецировался на кремниевую пластину. После нескольких месяцев эскизов и вырезания Фаггин создал чип.

Проблема заключалась в том, что если для интегральной схемы с тысячей компонентов достаточно было карандаша и пинцета, то для микросхемы с миллионом транзисторов требовалось нечто более сложное. Карвер Мид, физик с козлиной бородкой, друг Гордона Мура, , ломал голову над этой дилеммой, когда его познакомили с Линном Конвеем, компьютерным архитектором из исследовательского центра Xerox в Пало-Альто, где как раз в то время изобреталась концепция персонального компьютера с мышью и клавиатурой.

Конвей была блестящим специалистом в области компьютерных технологий, но каждый, кто общался с ней, обнаруживал ум, блестящий от проницательности в самых разных областях - от астрономии до антропологии и исторической философии. Она пришла в компанию Xerox в 1973 году в "скрытом режиме", как она объяснила , после того как в 1968 году ее уволили из IBM за смену пола. Она была потрясена, обнаружив, что производители микросхем в Долине больше похожи на художников, чем на инженеров. Высокотехнологичные инструменты работали в паре с простыми пинцетами. Чипмейкеры создавали удивительно сложные узоры на каждом блоке кремния, но их методы проектирования были похожи на методы средневековых ремесленников. На каждом заводе компании имелся длинный, сложный, запатентованный набор инструкций по проектированию микросхем, если они должны производиться на данном предприятии. Конвей, получившая образование компьютерного архитектора и научившаяся мыслить в терминах стандартизированных инструкций, на основе которых строится любая компьютерная программа, нашла этот метод причудливо отсталым.

Конвей поняла, что цифровая революция, которую пророчил Мид, требует строгого соблюдения алгоритмов. После того как ее и Мида познакомил общий коллега, они начали обсуждать, как стандартизировать проектирование микросхем. Почему нельзя запрограммировать машину на проектирование микросхем, задавались они вопросом. "Как только вы сможете написать программу для того, чтобы что-то сделать, - заявил Мид, - вам не понадобится ничей набор инструментов, вы напишете свой собственный".