ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Кристофер Бьюлман

 

ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

 

Черноязыкий – 0

 

Перевод Александра Вироховского

 

 

 

 

ЛЕГЕНДА К КАРТЕ

 

Aperain — Аперайн

Arve R. — Река Арв

Arvise — Арвиз

Army — Арми

Brayce — Брайс

Verday — Верди

Gallardia — Галлардия

Gallot — Галлот

Gaspe — Гасп

Godhorn Bridge — Мост Рог Хароса

Hot Sea — Горячее море

Goltay — Голтей

Durain — Дюрейн

Zeray — Зерай

Ispanthia — Испантия

Istrea — Истрия

Carrasque — Карраск

Carfour — Карфур

Cassene Sea — Кассенское море

Coufre R. — Река Куфр

Liroc — Лирок

Mouray — Мурэй

Orfay — Орфей

Western Army of Ispanthia's path — Путь Западной армии Испантии

Sabouille — Сабуйль

Ceques — Секес

Hordelaw — Территории, находящиеся под властью Орды

Trepair — Трепар

Unther — Антер

Faleze — Фалезе

Cestia — Цестия

Cheraune — Шерон

Espalle — Эспалле

 

Элизабет

самой лучшей крестной дочери на свете

 

Книга

1. Эспалле

 

1

 

Я увидела своего первого живого гоблина в тот же день, когда увидела первое кораблекрушение.

Я плыла на корабле, на пути на войну.

На пути к тому, чтобы влюбиться в смерть — и в королеву.

По пути к тому, чтобы потерять всех своих подруг и двух братьев.

Я увижу, как великий город падет в крови и огне, преданный ложным богом.

Позже мне прикажут умереть на высоком каменном мосту, но я не сумею.

Остальные корвид-рыцари Первой Ланзы Его Величества сумели.

Это невеселая история, но она правдивая.

У меня нет времени ни на ложь, ни на лжецов.

Корабль, на котором я плыла, назывался «Кинжал Королевы Дождя», и это был военный мул, груженный мясом для гоблинов, а это означало, что на нем были такие же новобранцы, как я. Во время штормов он тек и раскачивался, и на нем стоял такой запах, что все невольно морщили носы. Я старалась никогда не морщить нос, потому что это выглядело надменно и напоминало мне о первой жене моего отца, Имельде, которая мне не мать.

Потом было сражение.

Море было неспокойным и усеянным мачтами, бимсами и парусами. То тут, то там под волнами ярко вспыхивал огненный студень, как будто маленькие солнца пытались засиять в глубине. Там и сям плавали тела, мужские, дам, они же скоплениями и гоблинские.

Я и раньше видела мертвых гоблинов, как и все мы. Они не гниют, а просто сморщиваются, высыхают и твердеют. Мухи не хотят иметь с ними ничего общего, и только очень голодные птицы будут их клевать. Акулы, конечно, их съедят, но акула съест и деревянное весло, я это видела. Поскольку они не гниют, все приносили домой мертвых гоблинов с двух последних войн. Они были популярными экспонатами в цирках. Мы использовали много мертвых гоблинов для тренировок, особенно для того, чтобы заставить боевых корвидов их ненавидеть.

И они их очень ненавидят.

Но в этот день я впервые увидела живого гоблина.

Он цеплялся за остров из обломков, который тонул.

О гоблинах я могу сказать только одно — они ужасные существа, какими и выглядят. А выглядят они так, будто хотят съесть мясо с ваших бедер, и они это делают. Людей не всегда так легко понять — многие из нас скрывают жестокость за красивыми лицами или их доброта не заметна из-за изуродованной плоти.

Гоблины — честные убийцы.

И они чертовски уродливы.

Этот выглядел примерно четырехфутовым, крупнее, чем большинство из них; он был моряком, поэтому на нем была простая куртка из пеньки и леггинсы из человеческой кожи или волос, сделанные на человеческих фермах. В то время я не знала, что это такое. Его жесткая плоть была розовато-серой, а зубы были слишком далеко, чтобы я могла их разглядеть, хотя я знала, что они треугольные и острые как бритва; не могла я разглядеть и его язык, который был защищен прочной коркой. Эти сочлененные языки помогают им издавать жужжание и скрежет, которые служат им согласными.

Эта кусачая была тяжело ранена и попала в ловушку, ее большая рука застряла между двумя секциями корпуса корабля. И она была не одна. Женщина-человек цеплялась за те же обломки, которые превратили руку кусающей в фарш. Волосы женщины были заплетены в морскую косу, а кожаные штаны, по моде флотских, раздуты на бедрах, она попала в поле зрения, когда обломки медленно повернулись. Она тоже была ранена, ее льняная рубашка была красной с одной стороны, но ее это не волновало.

Она наблюдала за кусачей.

— Помогите ей, — закричала женщина капитану нашего судна. Капитан был седовласым шестидесятилетним мужчиной с трубкой, набитой быстролистом, в бесформенной красной шляпе; он был похож на старого моряка из анекдота. Сама дама была похожа на рыцаря, облаченного в прекрасные доспехи, и, если она не окажется за поручнями в этом бурном море, скоро станет прекрасным украшением морского дна.

— Разверни эту чертову штуку и спаси ее! — повторила женщина, указывая пальцем.

Капитан покачал головой и затянулся, выпуская дым вместе со своими словами:

— Мы не можем задерживаться. Если тот корабль был потоплен джаггернаутом кусачих — а до меня дошли слухи, что в этих водах есть такой, — то мы будем следующими, кого они разнесут в щепки.