Война Двух Королев

— Ты когда-нибудь узнавала, нужно ли тебе питаться?

Поппи села обратно, все еще держа меня за руку, и кивнула.

— Очевидно, все боги должны питаться… предположительно, не так часто, как атлантийцы, и бог не должен питаться от другого бога или атлантийца. Подойдет любая кровь, лишь бы не кровь дракена. — Она сделала паузу, ее бровь сжалась. — Не совсем ясно, как часто мне нужно питаться. Использование моих способностей и травмы ускорят потребность.

— Тогда тебе нужно питаться. — Я начал поднимать запястье ко рту…

Поппи остановила меня, ее хватка на моей руке была теплой.

— Тебе нужна каждая капля крови, которая у тебя есть. Тебе нужно еще больше крови.

— Я взял много, Поппи.

— Сейчас я чувствую себя хорошо, — сказала она, снова наклоняясь вперед, ее взгляд не отрывался от моего. — И мне пришлось питаться пару дней назад, прямо перед тем, как мы отправились в путь между Тремя реками и Уайтбриджем. Я начала чувствовать потребность. Я… я должна была.

— Киеран, — сказал я, и мои глаза искали ее. — Ты питалась от Киерана.

Ее голова качнулась в сторону.

— Почему я не удивлена, что ты каким-то образом догадался об этом?

Осознание того, что Киеран оказал ей эту помощь, принесло только облегчение. Он бы позаботился о том, чтобы ей было комфортно и безопасно, и чтобы не было даже унции стыда. Боги, я так много ему задолжал.

— Я не мог представить, что ты пойдешь к кому-то еще. Ты близка с Делано, Вонеттой и другими, но Киеран… с ним все по-другому.

— Да, — прошептала она, наклоняясь и целуя влажную кожу моей руки. — Я также подумала, что он единственный человек, которому ты не откажешь в удовольствии питать меня.

— Мне было бы все равно, кого ты используешь, если бы у тебя была такая потребность.

Она подняла бровь.

— Правда?

— Правда.

— Итак, если бы я решила питаться от Эмиля? — предложила она, и у меня сжалась челюсть. — Или Нейла…

— Хорошо. Ты права, — признал я. Неважно, у кого она искала помощи, я бы никогда не стал на нее обижаться. Другой человек? Мысли и молитвы за их задницу, однако. — Киеран — единственный.

Поппи тихонько засмеялась.

— Я ждала так долго, как только могла, потому что не хотела делать это ни с кем, кроме тебя.

— Из-за моей эгоистичной натуры я ценю эти чувства. Но, Поппи, я бы не хотел, чтобы ты ждала. Ты ведь знаешь это, правда? — Я искал ее взгляд. — Твое благополучие превыше моей нелогичной ревности.

— Я знаю. Правда знаю. — Ее зубы провели по нижней губе. — Это было иначе, чем питаться от тебя. Я имею в виду, я могла читать воспоминания Киерана, но это было не так, как между нами.

— Это не всегда так, как между нами. — Я протянул правую руку, заправляя прядку волос за ее ухо. — Это не всегда так интенсивно. Мы можем контролировать эмоции, связанные с кормлением, до определенной степени, так же как можем сделать укус чем-то, чего человек должен бояться или жаждать.

— Мне было интересно узнать об этом, — призналась она с усмешкой. — Чувствовал ли ты себя так, когда питался от других. Ну, знаешь, в целях… познания.

— Да, в целях познания. — Улыбаясь, я провел пальцами по ее щеке.

Ее подбородок приподнялся.

— Зачем бы еще я спрашивала, если не в образовательных целях, Кас?

Я задрожал. Эту реакцию было не остановить.

— Тебе не стоит так меня называть.

Она сморщила нос.

— Почему? Тебе нравится, когда я так называю.

— В этом-то и проблема. Мне это слишком нравится, — сказал я ей, и она улыбнулась, широко и ярко. И, боги, я мог бы жить за счет таких улыбок. Процветать. — Нам еще о многом нужно поговорить.

О чертовски многом.

Улыбка Поппи чуть померкла, когда я опустил правую руку обратно на край ванны.

— Я знаю. Думаю, мы можем поговорить о том, как нам выбраться из Карсодонии, когда вернутся Киеран и твой брат.

Мой брат.

Я крепче ухватился за бортик ванны. Они с Киераном были там, пока туман еще покрывал город, и следили, чтобы никто поблизости не предупредил Корону о каких-либо подозрительных событиях.

Поппи посмотрела на дверь.

— Надеюсь, они не причинят друг другу вреда. — Она наморщила лоб. — Слишком сильно.

— Ты беспокоишься за Малика? — Я приподнял бровь. — Ты ему веришь?

— Я верю, что он сказал правду о том, почему остался. Я почувствовала его эмоции. Он любит ее. Но под этим также было много вины и мучений. Я не знаю, это вина за то, что он сделал, оставшись здесь, или что-то другое.

Во мне зародилось немного сочувствия. Но не много. Мне не было жаль его, пока я точно не знал, что он не играет с нами.

Пока я не узнаю, придется ли мне убить его или нет.

Кроме этого, я не знал, что думать. Мне хотелось верить, что Маликом руководила любовь, но осознание того, что он предпочел Восставшую своей семье и королевству, не давало мне покоя.

Как и осознание того, что я сделал бы то же самое для Поппи.

Но этот Восставшая…

Сестра Поппи.

Как она вписалась во все это?

И как, черт возьми, теперь мне рассказать о ней Поппи?

Она снова провела тканью по моей руке, вдоль золотого брачного отпечатка. Ее движения снова замерли.

— Все еще больно? — прошептала она.