Война и мир в его жизни

Это был чудесный вечер с талантливым писателем и умнейшим человеком, которого обуревало желание на старости лет выговориться, пользуясь хрущевской оттепелью и отсутствием свидетелей, объяснить прежде всего самому себе прожитые годы с бесконечными метаниями в поисках оправдания того, что происходило на его глазах в стране, которая совершила умопомрачительный прыжок от закостенелой монархии к примитивному социализму, пробиваясь сквозь замученных и ушедших в мир иной людей. Он рассказывал о встречах с Пикассо и Маяковским, Мариной Цветаевой и Феллини… Кстати, в Риме именно благодаря Эренбургу, Корнейчук и Полинин получили приглашение на просмотр только что смонтированного великолепного фильма Фредерика Феллини «Сладкая жизнь». Просмотр состоялся в студии режиссера, фильм произвел огромное впечатление на Ростислава, он смотрел на экран как завороженный, с трудом переводя отдельные фразы с итальянского, как вдруг Александр Евдокимович в середине картины шепнул ему: «Знаешь, мне что-то скучновато, давай уйдем!» И вот в темноте они долго жали руку великому Феллини и, сославшись на назначенную гораздо позже встречу с крупным политическим деятелем Италии Фанфани, покинули зал. Картину «Сладкая жизнь» номенклатурные работники ЦК КПСС долго не пропускали на советский экран, и Полинину ее удалось досмотреть только в 1966 году в посольстве СССР на Кубе, где он яростно доказывал партийному руководителю Татарстана Табееву, что эта картина не будет пропагандировать разврат, а наоборот покажет советскому зрителю глубину падения буржуазного общества. Представлял ли Ростислав в то время размах пропаганды разврата в его стране в 90-е годы.

Между тем ужин в фешенебельном ресторане Варшавы за счет гонорара И.Г. Эренбурга продолжался. Полинину в этом ресторане удалось пополнить свои знания об аристократическом этикете. Многое из того, что он знал теоретически, воплощалось в жизнь: пару глотков аперитива, небольшая рыбная закуска с бокалом (не больше) сухого белого вина, мясное жаркое с бокалом красного вина, десерт, кофе с ликером или сладким вином и, наконец, не менее десятка сортов сыра из почти 400, существующих во Франции. Недаром генерал де Голль говорил: «Попробуйте управлять страной, где народ потребляет столько сортов сыра, сколько дней в году». И хотя Полинин бывал уже на многих приемах, такое скрупулезное следование этикету он наблюдал впервые. Обычно приходилось сталкиваться со всевозможными отступлениями в угоду вкусам партийных боссов.

Эренбург поразил Ростислава своей эрудицией. Будучи поэтом, он великолепно разбирался в поэзии символистов, футуристов и представителей других направлений. Он прекрасно понимал живопись и пытался втолковать своему собеседнику ценность «черного квадрата» Малевича. Он рассказывал о несчастной России после переворота большевиков в Октябре 1917 года. О голодающих философах, поэтах, художниках в 1918 году, когда несчастная Марина Цветаева продала все, что имела, для того, чтобы как-то прокормить голодных детей. В ее доме в Москве, в Борисоглебском переулке сломался замок, и дверь на улицу не закрывалась, починить замок без больших денег было невозможно. Вход в квартиру не был заказан ни знакомым, ни ворам. И однажды появился профессиональный грабитель, который был ошеломлен голыми стенами комнат, пустыми шкафами и отсутствием чего-либо съестного и покорен безразличием и даже любезностью хозяйки. Марина Цветаева предложила ему сесть и немного отдохнуть. Обомлевший грабитель положил на стол немного денег и молча покинул квартиру.

«Вот тогда, – говорил Эренбург, – я вкусил «прелесть» революций, за которые истово ратовал, будучи гимназистом в благопочтенной семье». «А что сделали с Колчаком, – продолжал Илья Григорьевич, – блестящим адмиралом, ученым, он не смог пойти против чести и изменить присяге, 7 февраля 1920 года его без суда и следствия расстреляли на 47-ом году жизни». И далее собеседник Полинина под тихую музыку ресторанного оркестра рассказал, как в возрасте 21 года в адмирала влюбилась и ушла от мужа прелестная Анна Васильевна Темирева. Она была с Колчаком рядом свои самые счастливые пять лет жизни. Когда Александра Васильевича (так Колчака в советское время называли впервые) приговорили к смертной казни, она умоляла иркутских большевиков разрешить ей последнее свидание с любимым человеком. Но над ней только поиздевались и свидания не разрешили. Несчастная женщина проводила в последний путь самого близкого для нее человека и продолжала расплачиваться за свою любовь еще долго. Советские органы государственной безопасности арестовывали ее семь раз. «А дочерью она была – закончил свой рассказ Эренбург, – известного музыканта Сафонова».