Война и мир в его жизни

Тут Потанин вспомнил Оксану… Это было знойным летом в Анапе, где Ростислав отдыхал с родителями после окончания IX класса. Ему было уже 17 лет, у него был некоторый опыт прошлогоднего лета, когда он познакомился с Галей Саватеевой и та научила его «по взрослому» целоваться. На этот раз встреча произошла не на пляже, а на танцевальной площадке анапского парка на высоком берегу. Он заметил красивую темноволосую девушку с большими ласковыми глазами. Ее обхаживал уже совсем взрослый молодой человек, который старался ангажировать незнакомку на весь вечер. В перерыве, который устроил оркестр, ухажер отошел к своей компании покурить и поболтать и на первый танец немного опоздал. Этого было достаточно Ростиславу, чтобы перехватить прелестное существо, привлекавшее его внимание. Они оказались удачными партнерами и кружились в звуках вальсов, танго и фокстротов. Это не понравилось первому партнеру по танцам, и он, отозвав на минуту Ростислава к обрывистому берегу на краю парка, обещал сбросить его вниз, если тот не оставит незнакомку в покое. Раздумывая о возможностях загреметь по камням обрыва, Полинин-юноша возвращался к танцплощадке, около которой его ожидала новая подруга. Когда она услыхала об угрозах, то попросив Ростислава подождать, направилась к его сопернику и что-то решительно сказала. Остаток вечера они провели вместе. Грозный молодой человек куда-то исчез, и около 22 часов ночи, проводив очаровавшую его незнакомку, которая звалась Оксаной, Ростислав, погруженный в сладостные раздумья, подходил к месту своей летней обители. Возле дома стоял еще более грозный, чем соперник на танцах, его собственный отец. Впервые этот рафинированный интеллигент в гневе поднял руку на сына с обескураживающим вопросом: «Ты уже познал женщину?» «О чем ты, отец?» – удивленно спросил Ростислав. «О том, что уже полночь, а я не могу лечь спать!» – вскричал родитель. «Но ведь мне уже 17 лет…» – пробормотал напуганный сын. «Тем более ты должен понимать наше волнение!» Впрочем, далее все пошло под сурдинку появившейся матери. Она прижала к себе сына, приговаривая: «Слава богу, ты жив и прости отца за его несдержанность». Разговор, начавшийся в повышенной тональности, закончился компромиссом. Ростислав выторговал себе право встречаться с Оксаной до 11 часов вечера, а через несколько дней мать, которая всегда понимала сына лучше, чем отец, тоже любовалась его избранницей. Оставшиеся две недели отдыха Ростислав проводил с Оксаной. Она оказалась на редкость ласковой девушкой и разделяла внезапно вспыхнувшие у юноши чувства. Гуляя по высокому берегу, они строили планы, как через год окончат школу, Ростислав поедет учиться на летчика, а Оксана будет ждать. А пока они обменивались карточками, записывали адреса и давали слово регулярно писать друг другу. В день отъезда из Анапы, в порту проводить Ростислава собрались новые друзья и, конечно, Оксана. В зале ожидания стояло древнее пианино, которое оседлал один из юношей, и под модные тогда «буржуазные» танго и фокстроты молодежь веселилась почти до третьего гудка парохода. Наконец, все ушли, кроме Оксаны. У Ростислава надрывалось сердце от обуревавших его чувств. Он обнимал, целовал Оксану и говорил, говорил ей ласковые слова, которые хаотично теснились в его голове. Наконец, он оторвался от подружки и бросился к родителям, стоящим у причала. К пароходу отходила последняя шлюпка. Анапа становилась воспоминанием. Оксана, стоящая на берегу, медленно поглощалась далью, а в груди Ростислава рождались рыдания, которым он дал выход только в каюте, прижавшись к своей все понимавшей матери.

Вплоть до зимних каникул они аккуратно переписывались, строили планы, мечтали о новых встречах. Но в зимние каникулы, в Бакурьянах, судьба столкнула Ростислава с девушкой, которая постепенно стала оттеснять Оксану с авансцены. А увиделись они с Оксаной через пару лет, в прифронтовой полосе, недалеко от грузинского города Миха Цхакая.