Война и мир в отдельно взятой школе (роман-буриме)

Старый генерал учил потомков, что есть только два источника неудач: праздность и суеверие, и только две причины успеха: работа и ум. Думали, что он пишет мемуары, но никто не видел ни одной страницы. Отец рассказывал Андрею, что старик до последнего работал в саду, но сейчас его просто вывозили туда на коляске, подаренной каким-то побежденным им в прошлом веке генералом. Старик уже ничего не значил в высших кругах, но молодые генералы навещали его, будто принося дары древнему божеству.

Лицо предка проступало в памяти смутно, как на выцветшей фотографии. Мальчика привезли на эту дачу совсем крохотным, и он помнил только прохладу внутри дома, карты на стенах и столах, а еще — саблю на стене. Тогда он потянулся к этой сабле, чем обрадовал прадеда. Ведь он проклял свою дочь, когда та вышла замуж за спортсмена, и проклял всех остальных, когда понял, что внук не пойдет в военное училище. А когда правнук схватил саблю за рукоять, он, кажется, простил им все.

Впрочем, чаще видеться они не стали. И сейчас по телефону с правнуком говорил старик-адъютант. Так что, хоть прадед и назначил время визита, Андрей втайне опасался, что дачные ворота просто не откроются.

Да и не будь телевизионной программы с совершенно сумасшедшим ведущим, он никогда бы не решился навестить прадеда без ведома родителей. В этой программе рассказали о таинственном приборе, который изменяет окружающий мир, устраняя из него все ненужное. А Андрею уже стало казаться, что стоит только потереть хорошенько глаза, и все события последних месяцев провалятся в никуда, станут нелепыми, как тетрадки за прошлый год. Исчезнут все эти глупые порталы и нелепые злодеи — в общем, все растворится. Кроме Лизы, конечно.

Они выпрыгнули из маршрутки прямо у дорожного знака. На синем фоне виднелось название, написанное грязно-белыми, будто облупившимися буквами: «Лысогорское». Рядом с печальным государственным знаком был другой, аккуратный, где на зеленом фоне значилось: «ДНП „Лысогорье“».

— Нам туда, — сурово сказал Андрей, и они свернули с трассы на боковую дорогу, казалось, специально замаскированную от чужих глаз.

Стояло прекрасное утро, такое, каким оно может быть в дачной местности, с осенними запахами — ароматом палой листвы, хвои, разогретой последним жарким солнцем.

Дорога стала ощутимо изгибаться в сторону, и вдруг перед ними оказался мощный забор, похожий на часть танка, завязшего в кустах. Рядом была и сторожка, больше напоминающая контрольно-пропускной пункт воинской части.

Лизе забор не понравился, но Андрей объяснил, что таков настоящий армейский стиль. Это же эстетика в погонах, дачи тут давали сразу после войны и тем, кто воевал в этих местах. Участки были огромные, как футбольные поля, и, наверное, начальство думало, что генералы будут на этих полях сажать огурцы и не проявлять ненужной самостоятельности.

Но теперь из-за забора выглядывали огромные мрачные коттеджи, явно недавней постройки.

Лиза и Андрей показали паспорта (охранник нашел их в списке) и прошли через турникет на территорию. Поселок был так же мрачен и неприветлив, как и его оборонительный периметр. Внутренние заборы, хоть и были размером меньше внешнего, не давали никакой возможности подсмотреть за жизнью хозяев. Лиза обнаружила, что проезд, по которому они движутся, называется скромно Главный проспект, но чем дальше от входа, тем чаще им стали попадаться старинные покосившиеся дома с огромным количеством пристроек, деревянной резьбой под крышей и потерявшими цвет наличниками. Они стояли среди коттеджей, будто старики, незваными гостями приехавшие на праздник разбогатевших детей.

Наконец путешественники приблизились к аккуратному деревянному забору, за которым виднелся крепкий дом — явно из первых, что были поставлены в этом поселке. Однако тут не было никаких признаков дряхлости и разорения.

Андрей надавил на кнопку звонка, и где-то в глубине сада ему отозвался дребезг, похожий на голос старинного телефона. Но калитка отворилась тут же, будто открывший ее сидел прямо за кустами.

Лиза всмотрелась в выглянувшего старика: вот он какой, этот столетний предок Лубоцкого, однако Андрей опередил ее:

— Здравствуйте, Никита Васильевич.

Это явно был не генерал. Они долго шли через парад кустов и аккуратных елок, выстроившихся вдоль дорожки, и ступили на веранду, пустую и залитую светом.

Старик-адъютант провел их дальше, и вскоре все очутились в большой комнате, наполненной массой вещей. На огромном столе лежали книги и карты, стоял компьютер (не самой древней модели, отметила про себя Лиза) и еще какая-то непонятная техника в зеленых корпусах. В потолок уходили высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах. В углу торчал еще один высокий стол, на котором лежала открытая тетрадь в старинном клеенчатом переплете.

И тут она наконец увидела хозяина.

Высокий высохший старик, куда старше своего помощника, сидел в коляске у стены.

— Здравствуй, Андрюша. — Голос старого генерала был негромок, но четок.

— Здравствуйте, Николай Андреевич.