Война и потусторонний мир

Смутившись сильнее, Александра отвела взгляд. Заметив это, Константин переменил тему:

– Там, на болоте, встретились ли вам крошечные фиолетовые цветы на длинном стебле? С глянцевыми листьями и тонкими лепестками, похожими на ресницы?

– Те, что пахнут, словно утро самого начала лета? – с удивлением отозвалась Александра. – Встретились! Я таких никогда раньше не видел. Что это?

– Кукушкин цвет, – мягко сказал Константин, – любимые цветы моей матери, у нее в комнате всегда стоял букет, ее руки ими пахли. Она родом отсюда, с болота.

А вот и разгадка зелени в глазах наследника Мертвого царства.

– Значит, здесь живут ваши родные? Но почему тогда Ягина расстроилась, что они узнают о том, что вы проезжаете мимо?

Константин подвигал бровями, будто выбирая правильные слова для ответа.

– Мы не сильно ладим. Для них я слишком… мертвый, – сказал он наконец. – Но не будем об этом. Лучше скажите, какие цветы нравятся вам.

– Мне? – переспросила Александра.

– Скажем… какие цветы вы дарите дамам, – исправился Константин.

Щеки вспыхнули так, что еще немного, и запахло бы горелым. Что за странные вопросы?

– Я… да я и не дарю вовсе…

– Совсем? Совсем не ухаживаете за прекрасным полом?

– Признаться, не умею, – сказала Александра и поморщилась от того, каким робким послышался собственный голос.

Хотелось поскорее закончить разговор о дамах и цветах, страшно было выдать себя словом или этим проклятым румянцем.

Константин посмотрел с сочувствием:

– Не смущайтесь, я сам не лучше. Вроде цесаревич, а любезничать так и не научился. И в цветах ничего не понимаю…

Он затих и снова склонил голову к перекладине, а веки его стали смыкаться. Александра мысленно заметалась.

– В детстве, я помню, – сказала она первое, что пришло на ум, – я всегда ждал, чтобы в полях зацвел клевер. Потому что это означало, что скоро приедет брат и мы все лето проведем вместе. Снова будем устраивать гонки в поле, становиться лагерем у пруда, читать друг другу книги и спасаться в верхушке ивы от разъяренного гуся. С тех пор я больше всего люблю медовый запах клевера и бархатные шарики на тонкой ножке.

– Клевер… – задумчиво произнес Константин. Глаза его раскрылись. – Вы скучаете по брату? По дому?

Старая рана заворчала, обещая скорый приступ. Александра потерла больное место на груди.

– Признаться откровенно, сейчас я скучаю только по подушке.

Константин ободряюще улыбнулся:

– Ягина вот-вот появится, и мы скоро найдем еду и ночлег, я уверен.

Подтверждая его слова, за поворотом застучали копыта.

– Успешно? – спросил Константин, пока Александра помогала ей спешиться.

– Да, я нашла указатель. – Перебравшись в коляску, Ягина обернулась к Александре: – Садитесь внутрь, Саша, поближе к Коко – нас водят кругом оттого, что вы слишком пахнете живым духом. Попробуем вас спрятать.

Все еще испытывая вину за оплошность на болоте, Александра не стала спорить, только попросила Делира следовать за коляской.

Наконец они тронулись. Внутри, в кузове, было уютно, от мерного скрипа колес и вечерней переклички дроздов голова пустела, мысли становились плоскими и простыми. Боль из острой превратилась в монотонное нытье, к которому почти получилось привыкнуть. Александра потерла глаза, но они по-заговоренному слипались.

Константин заметил.

– Вы устали, Саша, отдохните.

– Ни в коем случае. Я здесь, чтобы охранять вас и беречь вас ото сна.

– Не беспокойтесь, рассказы о том, как злобный гусь загонял вас на старую иву, разбудили меня сильнее любого кофе.

Он и в самом деле выглядел лучше: спина выпрямилась, глаза прояснились. И все же Александра намеревалась оставаться бдительной всю дорогу. Кто знает, на какие еще сюрпризы способно болото. Однако спустя некоторое время она вздрогнула от трясения за плечо: оказывается, она заснула, в обнимку со своей саблей! Вот вам и грозный защитник!

– Поднимайтесь, Саша, мы на месте, – говорила, пробуждая ее, Ягина.

Александра вскочила.

– Кто… где… Вы в безопасности? Что с Константином?

– Не беспокойтесь, все тихо. Пойдемте в дом, мы с Коко защитим вас от любой напасти.

Потея от стыда, Александра спрыгнула на землю и обвела взглядом новое место. Коляска стояла внутри просторного внутреннего двора, на покрытой ровной травкой лужайке, окруженной плотным забором. Впереди возвышалось деревянное здание почтовой станции, несколько покосившееся, но еще крепкое, по обеим сторонам от него опятами торчали небольшие постройки. Из стойла доносилось довольное ржание Делира.