Война и потусторонний мир

– Предположила бы, что между вами родство… ваше общение похоже на общение сестры и брата… – Она посмотрела на то, как Ягина улыбнулась, и спросила: – Это не так?

Ягина облокотилась на спинку, придвигаясь к Константину.

– Слышите, Костя, наш юный друг спрашивает, сестра ли я вам. Что скажете?

Константин нехотя оторвался от бумаг. Он посмотрел на Александру и заговорил терпеливо, словно выполняя каприз избалованного ребенка, которому проще подчиниться:

– Мы выросли вместе, все детство провели друг с другом. Возможно, это дает основания сказать, что мы брат и сестра… разве что не по крови.

– Не по крови? – ахнула Ягина. – А когда вам вздумалось подобрать брошенного матерью нетопыря и мы по очереди кормили его – это для вас уже ничего не значит? – Она повернула запястье, демонстрируя ряд бледных парных точек-шрамов. – Я оскорблена в лучших чувствах. Сколько я страдала!

Константин коротко хмыкнул:

– Раз уж мы меряемся причиненными друг другу детскими травмами, то смею вам напомнить об этом. – Он задрал рукав сюртука, расстегнул пуговицу на манжете и оголил предплечье. Там по белой матовой коже спиралью вился темный след, начинавшийся у запястья и уходивший под одежду. – Посылая меня снять с сосны ваше мяукающее чудовище, вы забыли упомянуть, что сосна живая и весьма недовольная…

– Однако тебе удалось с ней договориться!

– На мое счастье, она понимала по-немецки и тоже оказалась поклонницей Канта…

Они посмотрели друг на друга. Внешне между ними ничего не изменилось, Ягина глядела все так же с насмешкой, а Константин – с серьезностью, но Александра чувствовала, как между ними засверкала тонкая золотая нитка. Внутри немедленно потеплело.

– Ну а вы что же, – обратилась к ней Ягина, – один в семье?

– Нет, с братом, – ответила Александра. – И мы, признаться, тоже вечно всех спасали. Летом жили в деревне, там подбирали и брошенных ежей, и трехлапого лиса, и филина со сломанным крылом. Позже, правда, это увидела маменька и разогнала всех, утверждая, что от зверья одна грязь и болезни, а маленькому князю и вовсе не пристало с этим возиться… – Она кивнула на нетопыря: – Кажется, в Потусторонней России к подобным увлечениям относятся не столь строго?

– Мы были воспитаны гран-мама, – объяснила Ягина, – а она не чаяла в нас души и попустительствовала любым проказам. Видите ли, в этом и есть преимущество иметь матерей, которые либо сбегают от своего дитя…

– Матушка не сбежала, – резко поправил Константин, – ее одурманили…

– …либо считают само рождение оного дитя пятном на репутации и всячески противятся общению…

– Главнокомандующая не считает ваше рождение пятном, Ягина, – заметил Константин.

– Главнокомандующая? – не удержалась Александра. – Та самая?

Ягина усмехнулась. Бровь ее, та, что с кисточкой рыси, вздернулась. И Александра вспомнила, что, кажется, у Марьи Моровны была именно такая. А еще вспомнилась трость с круглым набалдашником – разве Главнокомандующая не прихрамывала едва заметно на левую ногу?

– Мне кажется, семейное сходство очевидно, – сказала Ягина. – Право, иногда думаешь, возможно, лучше и вовсе не знать своей матери, чем… – Она сделала неопределенный жест.

– Я не знаю своей настоящей матери, – мягко сказала Александра, – и поверьте, это не лучшая из судеб.

Они замолчали, каждый в своих мыслях. Константин вернулся к бумагам, Ягина гладила кота. Александра попробовала почесать ему за ухом, но он не позволил.

Однообразные виды за окном не сменялись, так же тянулись красноватые горы, дорога становилась все уже и все круче забирала то вправо, то влево. Карета и ее охрана ползли мухами, увязая в душном горячем воздухе, словно в меде. Александра почувствовала, как рубашка прилипла к лопаткам. Отчаянно захотелось расстегнуть ворот.

– Жарко, – согласилась с ней Ягина, обмахиваясь ладонью. – Река уже близко.

Константин поднял глаза, подергал платок на шее и вновь углубился в чтение. Ягина склонилась, заглядывая через его плечо.

– Расскажи-ка, мой милый, что там в твоей таинственной папке.

Константин отстранился.

– Вас это и вправду вряд ли заинтересует.

– Почем ты знаешь? Я с тех пор не только «Механические предложения» Козельского прочитала. А кроме того, ты же сам хочешь рассказать. Хочешь, и не убеждай меня в обратном. Если бы там в самом деле содержались великие секреты, ты упрятал бы их подальше, зная мою натуру. Тебе прекрасно известно, что я не из тех, кто сдается.

Константин потер пальцем выбритый подбородок, постучал по корешку папки.

– Обещайте мне две вещи. Во-первых, что никому не расскажете.

– Конечно, – согласилась Ягина. – А во-вторых?

– А во-вторых… обещайте мне… что удержитесь от насмешек и колкостей.

– Я приложу все усилия, мой милый. Итак, что там?

Константин выправил плечи.