Война и потусторонний мир

– «Сам», – фыркнул генерал и окатил Александру столь знакомым взглядом, что захотелось немедленно выпрямиться и отдать честь, а были бы попышнее усы, то и назвать господином ротмистром. Генерал глянул на нее искоса: – Похвальное рвение служить отечеству, и все ж я не помню, чтобы Александр Васильевич брал этаких молокососов…

Александра вскинулась.

– Александр Васильевич? Вы служили у Суворова?

Генерал торжественно кивнул:

– Харламов, генерал-майор, служил под личным командованием, имел честь погибнуть близ Урзерна, при переходе через Альпы.

Александра немедленно узнала имя.

– Харламов! Федор Васильевич! Вы были дважды ранены, – сказала она с волнением перед ожившим на ее глазах героем, – но продолжали преследовать неприятеля штыками! Отец рассказывал о вас, и всегда в восхищенных фразах.

Генерал клацнул зубами. Остатки кожи, едва прикрывавшие челюсть, растянулись вроде улыбки.

– Он, значит, знавал меня?

Пришлось соврать, как ни было постыдно утаивать отцовские заслуги.

– Служил под вашим началом.

– Фамилия?

– Быстров, – отдала честь Александра.

Генерал крутанул глазами, вспоминая, но махнул рукой.

– Ну вот что, Быстров. Не знаю, что у тебя за миссия в Лесном царстве, но ростом и выправкой ты вышел, и коли судьба тебе окончательно умереть и остаться в Потустороннем мире, я похлопочу у государя, чтобы приписать тебя к моему полку…

Костлявая ладонь опустилась Александре на плечо и потрепала. Александра решила воспользоваться его расположением.

– Ваша светлость, – сказала она, придавая голосу важности, – нельзя ли мне получить мою саблю… видите ли, в случае опасности…

– Ваша светлость, готово! – отрапортовал подскочивший гусар.

– Отлично. Верните эту… – Генерал мотнул головой в сторону Ягины и негромко выдохнул: – Кажется, пронесло… Так что ты там говорил, корнет?

Мимо с гордой хромотой прошествовала Ягина, и едкий травяной запах не оставлял сомнений, что ее несессер вот-вот пополнится новыми ингредиентами. Открыв дверцу кареты, она впустила кота, однако тот, увидев на своем месте нетопыря, с шипением дернул лапой. Нетопырь взметнулся, захлопал крыльями и клокочущей гранатой вырвался из кареты.

– Руссо, назад! – выкрикнул Константин, и зверек, послушавшись, нырнул обратно, но было поздно. Его узнали.

Сверху донесся свист. Это был странно-высокий, едва различимый звук, настойчивый и неизбывный, многократно усиленный эхом. Словно комар, залетевший прямо в ухо и теперь не знавший, как выбраться. Вот звук повторился, на этот раз громче, и вниз по шее потекло шелковое тепло. Александра коснулась – пальцы окрасились красным. Скелеты вокруг закачались, кто-то упал на колени.

– Соловьи?

– Они самые, – рыкнул генерал. И загремел гусарам: – Муштучь! Садись!

Солдаты опрометью бросились к лошадям.

Александра помогла Ягине забраться в карету, а после попыталась дотянуться до сабли, но была ухвачена генералом за шиворот и втолкнута внутрь.

– Отвечаешь за цесаревича жизнью! – рявкнул он и крикнул кучеру. Карета сорвалась с места.

Александра сжала кулаки в бессильном гневе. Да как же она за кого-то ответит – без оружия!

Снаружи защелкали ружья – громкие от охраны и пока еще приглушенные от нападавших. Ближе, ближе, вскоре все ущелье загрохотало, карета затряслась сильнее, дерево трещало от пуль. Александра чувствовала себя внутри барабана.

Мимо окна вдруг пронеслась потерявшая всадника огненная лошадь – пустой черный мундир тряпкой болтался с седла, из стремян вываливались дымящиеся сапоги.

– Ваши гусары уже мертвы, – воскликнула Александра. – Что может убить их?

– Огненная соль и серебряные пули, – объяснила Ягина.

Снаружи кричали и свистели, бряцали копыта, раздавались команды и лихое гиканье. Эхо мешало звуки, слепляло их в оркестр, казалось, стреляют со всех сторон, справа, слева, из-под земли и с самого неба. Александра сунулась было в окно, но рулонная шторка над ее головой взорвалась щепками, и пришлось нырнуть обратно. Сердце колотилось от скачки и от вида всадников, оползнем скатывающихся с горного склона.

– Догонят, – сказал Константин, невозмутимо перевязывая голубую папку золотым шнуром.

– Подожди еще, кто знает, может, и успеем. – Ягина прижала несессер к груди, а другой рукой взяла кота за холку. – Мост близко.

– Всадникам нет хода через реку? – спросила Александра.

– Соловьи живые, магии в них – только свист, – объяснила Ягина. – Если сунутся – жар реки испепелит их. Так что если доберемся до моста, мы будем на свободе. Не торопись сдаваться, Коко.

Константин ничего не сказал, только сунул папку за пазуху. В окне мелькнула двууголка, показались красные глаза капитана.

– Будьте покойны, ваше высочество, им не удастся…

Грохнул выстрел. Правый глаз капитана взорвался, брызнул искрами по сторонам, левый потух. Первой на землю опрокинулась двууголка, следом рухнула и остальная форма, наполненная костями. Освободившаяся от наездника лошадь рванула в сторону.

Александра ухватилась за дверцу кареты.

– Вам следовало позволить мне иметь оружие, – сказала она в сердцах Константину и сунулась было к окошку, но Ягина уцепилась за рукав ее доломана.