Война и потусторонний мир

На ее счастье, ларец подвернулся под ноги стрелку. Тот направил лошадь в прыжок и перелетел препятствие гладким, слитным движением, будто на крыльях, а когда приземлился, Александра впервые разглядела того, кому не терпелось попотчевать ее серебряной пулей. Это был молодой солдат в алом кафтане, с высокой шапкой вроде татарской, на верхушке которой развевался пышный конский хвост. Лицо человека было закрыто платком, виднелись только черные глаза и густые, словно насурьмленные брови. Несся он на своей тонконогой черкесской лошади словно ветер, а как только встретился с Александрой взглядом, наставил на нее пистолет. Но она была готова. Дернула высвободившуюся саблю, толкнула остальной багаж – и он, теперь без удержу, чемодан за чемоданом, а потом и всей грудой – рухнул вниз, чудом миновав Александру. Стрелок перепрыгнул один ларец, другой, а на третьем лошадь споткнулась, встала на дыбы, пришлось задержаться. Отдаляясь от врага, Александра даже махнула саблей на прощание, а он, судя по глазам, ухмыльнулся. И кивнул подбородком вперед. Обещал еще встретиться? Или предупреждал о чем-то?

Александра обернулась и обомлела. Прямо перед ними, докуда хватало глаза, разверзался крутой овраг, а в нем плескалась бурлящая огненная река, море раскаленной лавы. Что ж кучер, ослеп? Куда ж он прет, скелетная его душонка! Ответ был прост: на пустых козлах догорал кафтан, брошенные вожжи метались по земле, а обезумевшие лошади несли без управы, ровнехонько в самое пламя. Еще немного – и вся карета с пассажирами превратится в потустороннюю солянку, до которой у Александры сейчас определенно не было вкусу.

Нацепив саблю, она подползла к краю крыши и осторожно спустилась на козлы. Глянула вниз, на дышло, на мелькавшие по бокам подковы, на взмыленные крупы лошадей. Ну и как достать вожжи?

«Вот ты вечно твердишь, Петро, что я лезу на рожон, но право, что мне делать, коли рожон сам меня находит!»

Она взялась за рамку сиденья и принялась тянуться. Ниже, ниже… Жар реки стал нестерпимым, пот капал с ресниц. Впереди, над ущельем, дрожал воздух, лениво взлетали густые ошметки булькающей пучины… Еще немного, еще… да что же вы, подлючие! Сбоку вдруг замелькали копыта – это был тот самый солдат, только теперь он не целился, а просто скакал рядом. Наблюдал, забавлялся? Александра не обратила внимания – не стреляет, и ладно. Она снова потянулась. Мышцы руки загудели…

Получилось! Сжимая змейку вожжей, Александра немедленно вдавила ноги в упор, уводя лошадей влево от обрыва. «Вот так, мои хорошие, теперь в круг, еще, еще, забирай!» – твердила она, но из-за вязкой незнакомой тишины в ушах не понимала, кричит она эти слова или только думает. Лошади, словно впервые увидев опасность, в ужасе взбрыкнули. Дали резко вбок, понесли карету по самой кромке обрыва – как раз навстречу стрелку. Тот попятился, но черкес его угодил копытом в трещину и запнулся. Стрелок спрыгнул. Ему бы бежать и спасаться, но вместо этого он принялся вытягивать застрявшее копыто. Карета неслась прямиком на них, намереваясь смести обоих.

Разве это не к лучшему? Разве не справедливо – уничтожить того, кто только что пытался уничтожить тебя? Да только как лишить жизни того, кто рискует ею ради коня? Александра думала менее секунды. Направив лошадей сильнее влево, она натянула вожжи и закричала. В ответ лошади пыхнули дымом, встали на дыбы, дернулись в разные стороны. Карета завалилась и рухнула. Козлы подбросило.

Александру подняло в воздух и с силой швырнуло к обрыву, прямиком в бурлящее пекло.

Глава 12 Каганатская дочка

Глаза жгло и щипало от красной пыли, сыпавшейся сверху, а слезы, едва выступив, высыхали и не приносили облегчения. Александра перехватилась, сильнее вонзая пальцы в крошечное углубление отвесного обрыва, и по лицу забарабанили мелкие камни.

Внизу бурлили, вспениваясь и опадая, огненные волны, похожие на кольца тугого змеиного тела. Горячие капли вонзались в кожу, прожигая ткань чикчир, предупреждая, что ждет Александру, стоит ей отпустить руки. Единственное, что спасало от мгновенного падения, – несколько небольших отверстий, вроде норок, за которые удалось зацепиться до того, как плюхнуться в реку.