Война и потусторонний мир

Криво улыбаясь, Синица сунула пистолет за кушак и зашагала к большому шатру. Остальные, все так же крича и улюлюкая, отправились следом. У дерева никого не осталось, лишь светлым пятном виднелось тело Константина, безжизненно обмякшее на веревках. Голова его упала набок, глаза были закрыты.

Александра заморгала, отгоняя бессильную досаду. Вот же звери! Неужели справедливо сыну платить жизнью за жестокость отца? Знали ли они, как ратовал он за Потустороннюю Россию, какие планы хранил в голубой папке? Все еще не в силах отвести взгляд, она с ужасом подумала: а Ягина? Она-то еще жива? Что-то подсказывало, что с ней разделаться соловьям будет не так просто, значит, оставалась надежда.

Александра попробовала отползти, но зацепилась в темноте за корень сухого дерева и сбила колено. Тихо выругавшись, она бросила последний взгляд на Константина – и замерла в сомнении. Что-то едва заметно изменилось. Приглядевшись, она поняла: он смотрел на нее! Да-да, взгляд его из-под едва приоткрытых век, тяжелый и мутный, был устремлен на нее.

– Ваше высочество, – шепотом позвала Александра, подбираясь к дереву, – вы… живы?

Ни звуком, ни движением Константин не подал знака, даже взгляд его застекленел, но Александра чувствовала, теперь она будто знала, что жизнь в нем еще осталась.

– Как я могу помочь вам? – зашептала она. – Ваше высочество, подскажите…

Рука Константина шевельнулась, пальцы дернулись. Самую малость, они указывали – Александра посмотрела – в сторону ее пояса.

– Это просто вода, – удивилась она и вдруг вспомнила, как Константин подал отцу стакан воды после ее пореза.

Сдернув с пояса фляжку, она поднесла горлышко к залитому кровью лицу и позволила нескольким каплям упасть на губы. Константин коротко вдохнул, тонкие ноздри раздулись.

– Еще… – попросил он беззвучно.

Александра приблизила фляжку и помогла ему выпить. С каждым глотком рана во лбу его менялась – сначала вспенилась, багряная кожа вспучилась, а после принялась затягиваться плотью.

– Еще, – взмолился Константин, задыхаясь.

– Больше нет. – Александра показала пустую фляжку. Она обернулась на лагерь, выискивая глазами бочку. – Погодите, я найду…

– Нет… нет… это опасно, вас услышат… – Константин, уронил в изнеможении голову. – Уходите…

– Ну уж нет, – решительно сказала Александра, – я не могу вас бросить здесь в этих мучениях.

Константин посмотрел на нее в упор и, убедившись в ее упрямости, кивнул:

– Тогда… отвяжите меня, а там… Руссо поможет найти воду. – Он взглянул вверх, где на корявой ветке проступил крылатый силуэт.

Отвязать оказалось непросто. Александра вспотела и разозлилась, пока рубила саблей проклятые веревки, стараясь орудовать тихо и не поднять на ноги весь лагерь. Но кажется, соловьи праздновали столь усердно, а в торжестве своего врага сомневались так мало, что ни из опасения, ни даже из любопытства к дереву никто не приближался. Вот осталось совсем немного, как вдруг сверху раздалось обеспокоенное «тц-ц-ц… тц-ц-ц…», словно предупреждая. Александра обернулась и увидала позади тень – та подскочила и по-куничьи бросилась наутек.

– Ах ты, шельма! – шикнула Александра, узнавая мерзкого старикашку. – Ну я тебя!..

В два прыжка она догнала его, схватила за ворот и повалила, но старик успел достать из кармана и сунуть в рот железную свистульку. Свист оказался простым, не волшебным, но достаточно громким, чтобы на него немедленно откликнулись. Откуда-то свистнуло в ответ, сбивая с ног, и пока Александра корчилась на земле, затыкая уши, вокруг нее собралась толпа. Снова почти оглохнув и потеряв ориентиры, Александра почувствовала, как ее вздернули на ноги, потащили, подбадривая тычками и смехом, а втолкнув в жаркое, словно баня, помещение, бросили на колени.

Александра, пошатываясь, поднялась.

На мехах и подушках вальяжно сидели соловьи, в ногах у них блестели блюда с едой, кувшины и кружки. Огонь от подвешенных на столбах ламп играл на поясах с золотыми бляхами, драгоценных брошах в высоких шапках, богато украшенных эфесах сабель и палашей. На широком троне, отделанном камнями и мехом, сидела Синица. Щеки ее раскраснелись, длинные косы змеились по плечам, те самые чернильные брови, что Александра приметила еще в первую встречу, недовольно поднимались.

– Кого это вы мне притащили? – спросила она, отставляя кружку.

– Вот, пытался отвязать щенка, – сообщил старик, – засланец от Кощея.

– Ну так серебро в лоб, и делов, – сказала Синица не глядя.

– Постой! – вскрикнули рядом, и Александра встрепенулась, узнав голос.

По левую руку от Синицы, на том же самом троне, сидела, сложив здоровую ногу под себя, Ягина. С облегчением Александра отметила, что выглядела она хоть и усталой, но вполне невредимой, а рядом на подушке, уткнув морду в хвост, дремал Баюн.

Приблизив губы к уху Синицы, Ягина принялась торопливо шептать, то и дело указывая на Александру, и Синица, слушая вначале для вида, наконец перевела взгляд на Александру. Она то и дело прерывала Ягину удивленными: «Живой?», «То есть как это заманил?», «Что значит охраной?», а потом, немного обдумав, обратилась к Александре:

– Как звать?