Война хаоса

Потому что я слышу их, отвечает он в Шуме. Всех до единого. Всю Землю, всех людей, я слышу каждого. И мы не можем позволить им умереть, Виола. Не можем. Ради этого сегодня умер Тодд. Только ради этого…

Больше он не может говорить. Он прижимает Тодда к себе, и в его Шуме звучат лишь два слова: Мой сын… мой сын.

[Небо]

Она снова поворачивается, все еще целясь в меня из ружья.

– Ты отнял его, – говорит она срывающимся голосом. – Мы столько пережили, столько всего вынесли – и победили! Мы ПОБЕДИЛИ, а ты его отнял!!!

Силы ее покидают…

Прости, вновь показываю я…

И это не просто эхо чужого горя…

Оно – мое собственное…

Не только потому, что я оказался плохим Небом и подверг опасности всю Землю…

Но и потому, что я отнял жизнь…

Впервые отнял чужую жизнь…

Тогда я вспоминаю…

Вспоминаю Ножа…

И тот самый нож, который дал ему имя…

Нож, которым он убил Землю на берегу реки, простого безобидного рыбака, ошибочно принятого за врага…

Он раскаивался до конца жизни…

Раскаяние было написано у него на лице – постоянно, каждую минуту его пребывания в трудовом лагере вместе с Землей, оно свело его с ума и заставило сломать мне руку…

Оно заставило его спасти меня от верной смерти, когда все остальное Бремя уничтожили…

Это раскаяние теперь мое…

И мне нести его до конца жизни…

Что ж, если мне остался всего один вдох…

Да будет так.

Земля заслуживает лучшего…

[Виола]

1017-й вспоминает Тодда…

Я вижу это в его Шуме, и моя рука с ружьем вздрагивает…

Мы забрели в рыбацкий лагерь на берегу реки, и Тодд ударил ножом спэкла…

Он убил его, хотя я умоляла не делать этого…

1017-й вспоминает страдания Тодда…

И теперь чувствует их сам…

Я тоже знаю эту боль… Ведь я вонзила нож в шею Аарона…

Врагу не пожелаешь этой муки – убить живое существо…

Даже когда твоя жертва заслуживает смерти…

Теперь 1017-й тоже это знает, как знаю я и знает Тодд…

Знал…

Мое сердце разбито, эту рану не залечить никогда – кажется, она убьет меня прямо на этом проклятом ледяном побережье…

И я понимаю, что Бен прав. Если я убью 1017-го, пути обратно не будет. Второго вожака они нам точно не простят: от нас мокрого пятна не останется. А потом, когда прибудут переселенцы…

Бесконечная война, бесконечные смерти…

И снова все зависит от моего решения…

Развязать новую войну или не дать этому случиться…

Один раз я уже сделала неправильный выбор…

Неужели это – цена ошибки?

Она слишком высока…

Слишком высока…

Но если я опять решу свести личные счеты…

Если я заставлю 1017-го платить…

Тогда мир изменится…

Мир кончится.

Но мне плевать…

Мне плевать…

Тодд…

Прошу тебя, Тодд…

Тодд?

Вдруг до меня доходит…

Сердце обливается кровью, но…

Если я убью 1017-го…

И война начнется заново…

И нас всех убьют…

Кто же тогда будет помнить Тодда?

Кто узнает о его подвиге?

Тодд…

Тодд…

Мое сердце бьется вдребезги…

Навсегда…

Я падаю на колени в песок и снег…

С губ срывается вопль – бессловесный истошный вопль…

И я бросаю ружье.

[Небо]

Она бросает ружье.

Оно падает на песок, так и не выстрелив.

А значит, я по-прежнему Небо.

Я по-прежнему глас Земли.

– Не хочу тебя больше видеть, – сдавленно произносит она, не открывая глаза. – Никогда.

Да, показываю я. Да, понимаю.

Виола? – показывает Источник…

– Сегодня я этого не сделала, – говорит она ему. – Но если я увижу его снова, не знаю, смогу ли остановиться. – Она поднимает глаза, но на меня не смотрит. – Убирайся отсюда! Убирайся!

Я перевожу взгляд на Источника, однако и он не смотрит на меня…

В его голосе лишь боль и печаль, все мысли об убитом сыне…

– УХОДИ! – кричит она…

Я отворачиваюсь, иду к своему бэттлмору и бросаю на них последний взгляд: Источник так и сидит, сжимая в объятиях труп Ножа, а девочка по имени Виола медленно ползет к нему…

Меня они даже не видят. Не хотят видеть.

И я их понимаю.

Я должен вернуться в долину, вернуться к Земле.

И тогда мы посмотрим, что готовит для нас будущее. Для Земли и для Бездны.

Сегодня оно было спасено трижды.

Сначала Небом.

Затем Ножом.

И наконец, любовью Ножа.

Мы все столько сделали ради этого будущего… Так пусть оно будет достойным.

Виола? – снова показывает Источник.

И на этот раз я слышу в его горе удивление.

[Виола]

Виола? – повторяет Бен.

Сил у меня нет, поэтому мне приходится ползти к ним с Тоддом, и я ползу мимо Ангаррад, которая тревожно переступает с ноги на ногу и твердит снова и снова: Жеребенок, жеребенок, жеребенок.

Я заставляю себя заглянуть в лицо Тодда, в его по-прежнему открытые глаза.

Виола! Бен поднимает ко мне залитое слезами лицо.

Его глаза широко распахнуты.

– Что? Что такое, Бен?

Он отвечает не сразу, сперва наклоняется вплотную к лицу Тодда, потом опускает глаза на его грудь, засыпанную снегом…

Ты разве не?.. Бен умолкает, сосредоточенно глядя на Тодда.

– Что, Бен? Что?

Он вскидывает голову: Ты разве не слышишь?