Я выпрямляюсь и заявляю уже решительней:
Но тут я умолкаю, потому что мне в голову приходит мысль, от которой все остальные тотчас испаряются.
Он тоже выпрямляется.
Я удивленно моргаю.
Я не отвечаю. И прячу голос.
Когда сумерки сменяются ночью, мы возвращаемся к костру Неба. Потом Земля и Небо засыпают – Бездна так и не сделала своего хода, – а я расслаиваю свой голос, чтобы никто больше его не услышал. Прожив всю жизнь с Бездной, я прекрасно этому обучился. Спрятавшись так, я обдумываю две вещи.
Слова на языке Бремени, на языке Бездны.
Но я этих слов не знал. Их никогда не было в моем голосе.
Это
Когда ночь идет на убыль и начинается осада Бездны, я погружаю эту мысль на самое дно своего голоса.
Небо иногда покидает нас, чтобы побыть одному. Это необходимо любому Небу.
Но сегодня он вернулся с новыми словами.
Где же он их взял?
Владей собой
В долине
– Я думала, в тебя попали! – Я прячу лицо в ладонях. – Один бумеранг угодил прямо в лошадь, и я решила, что это Ангаррад! – Меня всю трясет, и сил совсем не осталось. – Я думала, тебя убили, Тодд!
Он обнимает меня и крепко держит, пока я плачу. Мы сидим у костра, который мэр развел на площади – армия разбивает здесь новый лагерь. После атаки огненными бумерангами от войска Нью-Прентисстауна осталось меньше половины. После атаки, которую я остановила, ударив по спэклам ракетой.
Сразу после этого я вскочила на Желудя и помчалась через город навстречу армии, громко выкрикивая имя Тодда, пока не нашла его: страшно напуганного, с размытым Шумом, но зато живого.
Живого.
Ради этого я изменила целый мир.
– Я бы сделал то же самое, – бормочет Тодд мне на ухо.
– Нет, ты не понимаешь. – Я немного отстраняюсь. – Если бы они тебя ранили, если бы убили… – Проглатываю ком в горле. – Я бы уничтожила всех до единого.
– Я тоже, Виола, – повторяет он. – На твоем месте я бы поступил так же, не раздумывая.
Я вытираю нос рукавом:
– Знаю, Тодд. Разве это не делает нас опасными?
Хоть его Шум и размыт, в нем все равно заметна растерянность.
– Не понял? – Тодд в растерянности смотрит на меня.