Война хаоса

– Брэдли все твердит, что на войне нельзя сводить личные счеты. Но я втянула их в войну из-за тебя.

– Рано или поздно им пришлось бы что-то сделать, – шепчет Тодд. – Если они хотя бы наполовину такие хорошие, как ты говоришь…

Я повышаю голос:

– Но я не оставила им выбора!..

– Прекрати. – Тодд снова притягивает меня к себе.

К нам подходит мэр:

– Все нормально?

– Уйди! – огрызается Тодд.

– Дай мне хоть поблагодарить Виолу… – просит мэр.

– Я же сказал… – рычит Тодд.

– Она нас спасла, Тодд, – говорит мэр, подходя еще ближе, чересчур близко. – Легко и просто Виола изменила ход войны. Словами не передать, как я ей признателен.

Я замираю в объятиях Тодда.

– Оставь нас в покое! – слышу я его голос. – Быстро!

Ненадолго воцаряется тишина, а потом мэр говорит:

– Что ж, хорошо. Если понадоблюсь, я рядом.

Когда он уходит, я поднимаю голову:

– «Если понадоблюсь»?

Тодд пожимает плечами:

– Он мог бросить меня умирать. Без меня ему жилось бы куда проще. Но он спас мне жизнь.

– На то была причина, – говорю я. – И точно не благородная.

Тодд не отвечает, только молча смотрит на мэра – тот разговаривает со своими людьми, но продолжает поглядывать на нас.

– Твой Шум все еще сложно читать, – говорю я. – Даже сложней, чем раньше.

Тодд отводит глаза:

– Это случилось во время сражения. Вокруг было столько криков и крови…

В самой глубине его Шума я различаю что-то про круг.

– А у тебя как дела? – спрашивает Тодд. – Выглядишь ты неважно, Виола…

Настал мой черед прятать взгляд. Я невольно стягиваю рукав пониже.

– Просто не выспалась, – бормочу я.

Но момент действительно странный: между нами как будто повисает какая-то недосказанность, ложь…

Я залезаю в сумку и протягиваю Тодду комм:

– На, держи. Взамен старого. Мне на корабле другой дадут.

Тодд удивленно смотрит на меня.

– Ты что, вернешься на холм?

– Я должна. Война теперь в полном разгаре, и по моей вине. Это ведь я выпустила ту ракету. А значит, я должна все исправить…

Я снова расстраиваюсь, потому что перед глазами опять встает эта картина: Тодд один, живой, армия бежит к городу, и огненные бумеранги уже не могут их достать…

Атака закончилась.

Но я все равно выстрелила.

Втянула Симону, Брэдли и весь караван в войну, которая может оказаться в десять раз страшнее прежней.

– Я бы поступил так же, Виола, – улыбается Тодд.

Я знаю, что он говорит чистую правду.

Но, обнимая его, я не могу избавиться от навязчивой мысли, которая все крутится и крутится в голове.

То, что мы с Тоддом готовы друг ради друга на все, – это хорошо?

Или мы все-таки опасны?

[Тодд]

Потом наступает жуткое долгое затишье.

Ночь, день и еще одна ночь после атаки лучников проходят в абсолютной тишине, ничего не происходит. От спэклов на холме никаких вестей, хотя по ночам мы по-прежнему видим сияние от их костров. С корабля-разведчика тоже никаких вестей. Виола рассказала тем, кто прилетел на нем, что за человек наш мэр. Видимо, переселенцы решили ждать, пока он сам придет, а в случае необходимости передавать сообщения через меня. Но мэр не торопится с визитом. Да и куда ему торопиться? Они сделали все, как он хотел, даже просить не пришлось.

Тем временем мэр поставил мощную охрану вокруг единственной большой цистерны с водой, которая находится в переулке рядом с главной площадью. Еще он приказал солдатам собирать по домам пищу и относить ее в заброшенную конюшню неподалеку от цистерны – там устроили продуктовый склад. Все это происходит под его личным надзором, разумеется, и палатку он разбил неподалеку.

Я думал, мэр займет какой-нибудь дом, но он выбрал палатку и костер: мол, когда вокруг РЕВ ет армия, это больше похоже на настоящую войну. Он даже велел перешить для себя запасную форму мистера Тейта, чтобы снова ходить во всем новеньком и чистом.

Рядом он распорядился разбить палатки для меня и своих офицеров. Как будто я тоже важная шишка. Как будто он не зря спас мне жизнь. Мне даже койку поставили, чтобы я мог наконец-то поспать после двух дней и ночей непрерывных сражений. Мне было стыдно спать посреди войны, но я так устал, что в итоге отключился.

Мне приснилась Виола.

Как она прискакала за мной сразу после ракетного удара, а я обнимал ее, и волосы у нее немножко попахивали, она была мокрая насквозь и горячая и одновременно холодная, но все-таки это была она…

– Виола! – Я с криком вскакиваю на постели. Изо рта вырывается облако пара.

Секунду-две я пытаюсь перевести дух, потом встаю и выбираюсь из палатки. На улице я иду прямиком к Ангаррад и прижимаюсь лбом к ее теплому лошадиному боку.

– Привет, – слышу я и поднимаю голову.

Молодой солдат, которому велели кормить Ангаррад, принес ей ранний завтрак.

– Привет, – отвечаю я.

Солдат хоть и старше меня, но все равно стесняется и прячет глаза. Он подвешивает торбу с овсом к морде Ангаррад и еще одну – к морде Радости Джульетты, лошади мистера Моргана, которую мэр забрал у него после смерти Морпета. Эта властная и самодовольная кобыла рычит и фыркает на все, что движется.

Сдавайся! – говорит она солдату.

– Сама сдавайся, – бормочет он.

Я хихикаю, потому что тоже всегда ей так отвечаю.