Война хаоса

Госпожа Койл кивает:

– Мы обсудим, как лучше всего это делать. Я соберу целительниц и…

– …и мы обязательно поднимем этот вопрос наряду с другим: как заключить мир со спэклами, – перебиваю ее я.

– Это непростой вопрос, дитя, – вздыхает госпожа Койл. – Нельзя просто прийти к спэклам и попросить их о мире.

– А сидеть и ждать новых сражений можно? – парирую я.

По Шуму Брэдли чувствуется, что он внимательно меня слушает.

– На этой планете может быть мир, надо только найти способ заключить его, – подытоживаю я.

– Идеалы… В них так просто верить, но претворять их в жизнь гораздо труднее, – отвечает госпожа Койл.

– А если не пытаться, то и сама жизнь не имеет смысла, – заявляет Брэдли.

Госпожа Койл бросает на него лукавый взгляд:

– Еще один идеалист!

– Простите… – К нам подходит женщина. Она обводит всех робким, застенчивым взглядом и останавливает его на госпоже Койл. – Вы ведь целительница?

– Да, – отвечает та.

– Одна из многих, – добавляю я.

– Вы не могли бы мне помочь?

Женщина задирает рукав, и по воспалению вокруг железного клейма даже мне ясно, что руку она потеряла.

[Тодд]

– Они прибывали всю ночь, – говорит Виола по комму. – Их уже втрое больше, чем вчера днем.

– Здесь то же самое, – отвечаю я.

Сейчас ранее утро, вот-вот встанет солнце. Вчера к мэру приходил мистер Шоу, и вчера же горожане начали прибывать в лагерь Виолы. И здесь и там продолжают появляться новые люди. Правда, в город идут в основном мужчины, а на холм – женщины. Не только, но по большей части.

– Значит, мэр добился своего, – вздыхает Виола. Даже на крошечном экране комма видно, какая она бледная. – Мужчины и женщины разделились.

– Ты как там? – спрашиваю я.

– Нормально! – слишком быстро выпаливает Виола. – Я тебе перезвоню, хорошо? Дел невпроворот.

Мы разъединяемся, и я выхожу из палатки. На улице меня уже поджидает мэр с двумя чашками кофе. Одну он протягивает мне. Помедлив, я ее беру. Мы оба стоим и пьем горячий кофе, пытаясь согреться, и молча смотрим на розовеющее небо. Даже сейчас в некоторых крупных зданиях еще горит свет: мэр собрал там всех прибывающих горожан.

Как всегда, мэр не сводит взгляда с холма спэклов. Небо над холмом все еще темное, а за ним, я знаю, все еще прячется огромная вражеская армия. Только сейчас, в эти самые минуты, пока армия мэра спит, за спящим РЁВОМ солдат можно различить что-то еще.

У спэклов тоже есть РЁВ.

– Это их голос, – поясняет мэр. – Как я понимаю, он веками совершенствовался, чтобы объединить всех. Тихими ночами его можно различить. Подумать только, у многотысячной армии спэклов один голос на всех! Когда его слышишь, кажется, будто у тебя в голове говорит целый мир.

Мэр все пялится на холм, так что даже жуть берет.

– Тогда почему разведчики не могут подслушать их планы? – спрашиваю я.

Мэр молча пьет кофе.

– Они не могут подобраться близко, – догадываюсь я. – Иначе враг услышит наши планы.

– В точку, – усмехается мэр.

– Но у мистера О'Хары и мистера Тейта нет Шума. – Я ничего не понимаю.

– Я уже потерял двух капитанов, – говорит мэр. – Новых потерь я позволить себе не могу.

– Ты же не все лекарство спалил, – говорю я. – Дал бы немного своим разведчикам.

Мэр молчит.

– Нет, ты не мог… – И тут до меня доходит. – Мог! И спалил!

Мэр все молчит.

– Зачем?! – спрашиваю я, оглядывая спящих рядом солдат. РЁВ армии уже становится громче: они просыпаются. – Спэклы же все слышат! У нас могло быть преимущество…

– У нас есть другие преимущества, – перебивает меня мэр. – И потом, в наших рядах скоро появится отличный разведчик.

Я хмурюсь:

– На тебя я никогда работать не стану! Даже не мечтай!

– Ты уже на меня работал, мой мальчик, – отвечает он. – Несколько месяцев подряд, если не ошибаюсь.

В груди у меня сразу вскидывается волна ярости, но я сдерживаю ее. К нам подходит Джеймс с торбой овса для Ангаррад.

– Давай мне, – говорю я, отставляя кофе.

Джеймс передает мне торбу, и я осторожно подвешиваю ее к морде Ангаррад.

Жеребенок? – спрашивает она.

– Все хорошо, – приговариваю я, гладя Ангаррад по ушам. – Ешь, ешь, милая. – Она медлит, но потом все-таки начинает жевать. – Вот молодец!

Джеймс не уходит и даже не опускает руки – так и стоит, замерев на месте и глядя на меня пустыми глазами.

– Спасибо, Джеймс, – говорю я.

Он все стоит, не шевелясь и не мигая.

– Спасибо, говорю!

И тут я начинаю слышать.

РЁВ армии такой громкий, что даже Шум Джеймса в нем можно разобрать с трудом: он вспоминает, как счастливо жил в верховьях реки с па и братом, а потом вступил в армию Прентисстауна, когда та проходила через его деревню, потому что выбора ему не дали, – либо вступать, либо умирать, – и теперь он воюет со спэклами, но это ничего, он готов воевать, рад служить президенту…

– Правда, солдат? – спрашивает его мэр, потягивая кофе.

– Правда, – не мигая, отвечает Джеймс. – Я очень рад.