Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

В Эдинбурге Аргайл со своим вывихнутым плечом, из-за которого он носил руку на перевязи, сообщил Комитету сословий, что он загнал Монтроза далеко на север и за все это время лишь один раз вступил с ним в небольшую перестрелку, где, к несчастью, потерял несколько человек. Комитет поблагодарил его за хорошую службу, объявил Монтроза предателем, лишил его дворянства, приговорил к повешению и четвертованию после поимки и передал часть его земель Аргайлу для покрытия его расходов. Церковная ассамблея строго призвала короля покаяться за то, что он натравил на них ирландцев. Вместе с тем, сохраняя остатки здравого смысла, члены комитета согласились, что необходимо начать переговоры с проклятым предателем Джеймсом Грэмом[31] для обмена пленными. Однако ни их практические действия, ни пустые жесты не помогали справиться с опасностью, которая с каждой последующей неделей становилась все более пугающей в Хайленде и вскоре должна была добраться до Лоуленда и самого сердца земель ковенантеров.

X

Все это время далеко на юге, в Аксбридже, мирные переговоры медленно двигались в тупик. Было ясно, что король желает мира еще меньше, чем экстремистское крыло его противников. «Большой ловушкой для короля, – писал доктор Бейли, – стал злополучный успех Монтроза в Шотландии». Однако еще задолго до того, как Карл получил письмо с печатью Монтроза, его вера в свою победу была полностью восстановлена. Пока длились переговоры, парламентскую делегацию вывели из равновесия известия о взятии Уэймута сэром Льюисом Дайвом. Кроме того, несколько кораблей, груженных испанскими слитками, недавно сдались роялистам в Бристоле, куда они пристали, спасаясь от пиратов и шторма. Их груз, оценивавшийся в 200 000 фунтов, стал желанным подспорьем для короля, которому нужно было платить за содержание и экипировку армии. Депеша от Монтроза пришла в Оксфорд 19 февраля 1645 г., и к тому времени переговоры в Аксбридже зашли в тупик по всем обсуждавшимся вопросам. Перемирие, объявленное на время ведения переговоров, заканчивалось в полночь 22-го, и никаких действий по его продлению не последовало. Переговорщики разошлись с чувством взаимного недовольства, и каждая из сторон была в равной степени уверена, что другая не имела реальных намерений заключить мир.

Пострадавшими оказались умеренные из палаты общин и палаты лордов. Намеки, сделанные ими представителям роялистов, ясно указывали на их страх перед индепендентами, которых неизбежно должна была привести к власти реорганизация армии и продолжение войны. Они вернулись в Лондон, где увидели, как их страхи обретают реальность по мере того, как продвигаются планы по созданию Армии нового образца. Шотландцы тоже были бы рады заключить мир, если бы король принял пресвитерианскую модель церковного управления. Но, в отличие от английских пресвитерианцев, у них была своя собственная армия, которой не грозила опасность подвергнуться изменениям и которую, если бы индепенденты в конце концов получили контроль над армией Англии, можно было бы использовать, чтобы обуздать их. Таким образом, для английских оппонентов-сектантов в парламенте и в армии день, когда переговоры закончились ничем, стал черным днем. Непримиримость короля не оставила им иного выхода, кроме как поддержать планы по продолжению войны против него.

Был ли это черный день и для короля тоже? Позднее многие стали думать именно так. Он действительно имел возможность заключить мир, поскольку, если бы согласился с планом шотландцев и пресвитерианцев, индепендентам было бы трудно нарушить договор, но он отказался от него. Впрочем, нельзя сказать, что Карл рассмотрел условия и отказался их принять, так как никогда даже не задумывался о такой возможности. Как он написал королеве, он не собирался отказываться ни от епископства, ни от меча, который Бог вложил ему в руки. Защищая и то и другое, ему предстояло лишиться всего, потому что Аксбридж был его последним шансом заключить договор, который не означал бы капитуляцию.