Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

Позавидовав их запасам и снабжению, англичане из Лондондерри отказались сотрудничать. Монро повернул на юг в сторону Ньюри, по пути уводя скот у ирландцев и используя их волов для перевозки своей артиллерии. Он смёл ирландский отряд под началом Рори Мак-Гиннеса, подошел к Ньюри, взял его, после чего расстрелял и повесил 60 горожан и двух священников, помогавших мятежникам. Более гуманный полковник Джеймс Тернер предотвратил массовую резню пленных женщин. На следующий день Фелим О’Нил сжег город Арма, по словам одних, чтобы спасти его от Монро, по словам других, в отместку за расстрелы в Ньюри. Ненависть солдат-ковенантеров к ирландцам-папистам усугублялась суеверным страхом, вызванным внезапным сильным похолоданием и бурей. Сильный ветер не дал им поставить палатки, и некоторые умерли в открытом поле. Шотландцы думали, что такая погода в начале мая вызвана колдовством, к которому прибегли ирландцы.

Настроение шотландской армии улучшилось, когда Ирландия согласилась на переговоры с английским парламентом. В то же время Монро перевез не всю армию, и шотландские роялисты с тревогой смотрели на все еще достаточно большие силы, оставленные ковенантерами дома под командованием лорда Ливена. Короля это волновало меньше, поскольку он считал, что гарантировал себе дружбу Ливена, когда пожаловал ему титул, и надеялся, что армия ковенантеров если и будет использована, то в его интересах. Он стремился скорее к тому, чтобы примириться с партией, имевшей в своем распоряжении такие большие силы, чем бросать ей вызов. Когда ряд шотландских роялистов, включая Монтроза и его кузена Эрли, попытались приехать к нему в Йорк, то запретил им приближаться.

Вместо этого он принял представителя Аргайла канцлера Лоудуна и услышал от него малоприятные новости, что его шотландский Совет считает английский парламент правым в нынешнем злополучном споре. «Мы не просим вас быть судьями в делах другого королевства», – ответил он с некоторой резкостью и отправил Лоудуна назад, излагать шотландцам свою новую точку зрения.

Вернувшись в Эдинбург, Лоудун обнаружил, что город кишит приезжими. Роялисты подготовили петицию в защиту короля против парламента, и в столицу прибыло достаточно большое число их лордов и дворян. По слухам, возможно спонтанным, а возможно инспирированным, членов парламента обвиняли в «зловредных планах в отношении лично Аргайла». В ответ на это ковенантеры – и дворяне, и пасторы – забили тревогу и стали тысячами стекаться в город, а для охраны Совета выставили полк вооруженных солдат. В этой атмосфере старый граф Мортон тщетно ссылался на права короля, их короля и осуждал претензии надменного английского парламента. Совет принял петицию ковенантеров, отказался принять петицию роялистов и сообщил королю, что приложит все возможные усилия для достижения согласия между ним и его парламентом. Но даже это не смутило Карла, по-прежнему убежденного, что в душе ковенантеры – его друзья, и он отправил Гамильтона образумить их.

VII

Между тем внешняя политика короля терпела крушение. Королева смогла получить от принца Оранского совсем незначительную помощь, поскольку теперь голландцы открыто встали на сторону парламента. Датский король слишком глубоко увяз в германских войнах, в которых пытался выступать в качестве посредника и арбитра, чтобы у него оставалось время – а главное, деньги – для поддержки своего племянника в Англии. Попытка королевы обратиться к Испанским Нидерландам оказалась такой же неэффективной. Французский посол Ла Ферте Имбо, преследуя интересы Франции, слал из Вестминстера проклятия в адрес стараний короля поддерживать хорошие отношения с династией Габсбургов в Австрии. Он сообщил Пиму, что посол Карла в Вене намерен заключить союз с императорской римско-католической партией в Германии. На самом деле посол Карла, старый дипломат-протестант сэр Томас Роу, не помышлял ни о чем подобном. Он всего лишь делал то, что делал последние пятнадцать лет, – пытался использовать тающий престиж короля для справедливого урегулирования германских религиозных войн и восстановления в своих правах сестры короля и ее детей. Буря гнева, вызванная выдуманным утверждением французского посла, вынудила Карла отозвать Роу, поскольку польза, которую он мог получить за счет его стараний в Вене, была намного меньше того вреда, который они наносили королю дома.