Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

В других регионах дела кавалеров шли лучше. В Нантвиче они лихо въехали в город «с громкими криками и ликованием» и не пустили туда сэра Уильяма Бреретона, который набирал сторонников парламента. Такое же фиаско постигло его и в Честере, где он тоже пытался набрать рекрутов. Вблизи Бенбери, широко известном своей пуританской суровостью, роялисту лорду Нортемптону удалось захватить пять пушек у одного из благонравных сыновей лорда Сея. В Портсмуте полковник Горинг, который успешно убедил парламент в своей верности, сбросил маску и объявил себя сторонником короля, чем сильно напугал Вестминстер. Но без военного флота ценность Портсмута была невелика, и Горинг, как только парламент заблокировал его с моря, не смог ничего сделать, чтобы решить ставшую жизненно важной для короля проблему связи с его друзьями за рубежом, от которых Карл ждал оружия, денег и людей. В то время как королева делала все, что могла, чтобы получить все это, море между ней и ее мужем усердно патрулировал подконтрольный парламенту флот, который король с такой любовью строил на собранные им «корабельные деньги».

Но он, по меньшей мере, не санкционировал сбор налогов, которые его подданные должны были бы платить на войну против него, и отказался утвердить годовые импортные и экспортные пошлины, которые ему предложили подписать в Йорке прямо перед тем, как его разрыв с парламентом стал абсолютным. Таким образом, парламент остался без какого-либо законного инструмента повышения налогов и 1 августа издал сформулированный в убедительных выражениях ордонанс, где объявлялось, что хотя никого «не принуждают», но, если люди заплатят налоги, как если бы король утвердил их, это будет расценено как «полезная услуга общественному благополучию». Средства, которые требовались парламенту на одно только содержание флота, уже составляли почти 200 000 фунтов. Но поскольку каждый лондонский торговец, независимо от его политических взглядов, знал, что торговля зависит от безопасности морей, было вполне вероятно, что эти налоги все же удастся собрать.

В начале августа принц Руперт со своим братом Морицем и группой профессиональных солдат, преимущественно англичан или шотландцев, отплыл из Голландии. Его преследовал и обстрелял один из кораблей парламентского флота. Оторвавшись от преследователя, они причалили в Тайнмуте, который вместе с Ньюкаслом стоял за короля.

Люди, проявлявшие активность, по-прежнему оставались в меньшинстве. Маленькие отряды, набранные влиятельными и пылкими людьми, захватывали склады местной милиции и сражались друг с другом за обладание оружием и укреплениями. Но многие дворяне все еще надеялись, что смогут отвести войну от своих границ. В Линкольншире, где королевский указ о военном наборе поначалу был покорно введен в силу, жители решили «не допускать в дальнейшем отправки каких-либо сил за пределы графства», а размещать их у себя. В Йоркшире, Чешире, Стаффордшире, Корнуолле и Девоне на шесть месяцев были заключены локальные пакты о ненападении – тщетные попытки обеспечить себе ограниченный нейтралитет независимо от того, что будут делать их соседи. Милиция в целом не хотела вставать на ту или иную сторону, поэтому энтузиасты с обеих сторон призывали добровольцев. Джон Хэмпден вооружил своих арендаторов, получился целый полк, одетый в темно-зеленое. Один морской капитан в отставке из Грейвсенда набрал отряд из «хорошо воспитанных крепких молодых людей». Оливер Кромвель призвал людей из болотного края взять оружие ради «свободы веры и законов страны», но обычно считалось, что они записывались добровольцами, «вероятно, потому, что надеялись, что парламент снова вернет им их болота» и обуздает спекулянтов, которые осушали и огораживали их. В регионах, где торговля уже долгое время была в упадке, среди голодающих ткачей Эссекса, а также в Лондоне и его окрестностях набор рекрутов шел хорошо, но людьми двигало скорее стремление получить новое обмундирование, обувь, а также перспектива разжиться грабежом, чем желание защитить религию и закон. В ту тревожную осень по местам, куда шла армия парламента, прокатилась волна ограблений кладовых и браконьерской охоты на оленей. К ним добавилось битье стекол в церквях, сожжение алтарных ограждений и уничтожение образов, демонстрировавшее религиозный подъем в войсках. Вскоре палате общин пришлось издать приказ, запрещавший грабить «недовольных», поскольку их дома и имущество являлись общественным достоянием и были более полезны, не будучи разрушенными. А Хэмпден, увидев в Нортамптоншире некоторые «результаты» пребывания войск, немедленно выступил с предложением ввести военный трибунал, чтобы прекратить подобные эксцессы.