Война крыш

За мною был полный набор нарушений закона, которыми обычно грешит любой частный сыщик: незаконное прослушивание разговоров, секретный обыск — посягательства на неприкосновенность жилища, покушение на основу основ права частной собственности и прочее. Данные об этом наверняка имелись в компьютере полиции, но на что, если не поступит приказ свыше, понимающий полицейский смотрит, как правило, сквозь пальцы…

Профессионалам я многое мог бы объяснить.

Но для этого я не должен был сейчас бежать, дав понять, что обнаружил наружное наблюдение.

«В этом случае я не смогу рассчитывать на понимание…»

Люди с чистыми руками и намерениями не бегут от полицейских… Верхняя улица холма была пустынна. Отсюда просматривалась вся огромная долина с холмами Южного Иерусалима на другом ее краю.

Звездное небо, полная луна, Млечный путь и мироздание.

За холмами белел край неба. Там, в нескольких километрах находился легендарный Бейт-Лэхем, или Вифлеем. Это была уже Палестинская автономия.

Я заглянул вниз. На лестнице кто-то стоял. Он держался в тени. Я не мог его рассмотреть.

По другую сторону улицы возвышалось здание школы и еще несколько строений, прилегавших к ней.

Над пустым школьным двором стояла тишина.

Я вошел в тень. Сбоку от входа была небольшая каменная стенка, я встал за нее. Под ногами лежал маленький школьный стул — фанерные сиденье и спинка, прикрепленные к гнутому металлическому остову. Я поднял его за ножку.

Сейчас он был моим оружием.

Я ждал.

Высокий, спортивного вида человек вступил на школьный двор. Он остановился под деревом, по-прежнему стараясь держаться в тени. Он потерял меня из виду. Несколько секунд вслушивался.

Я отшвырнул свое оружие дальше, в сторону спортивной площадки. Стул прокатился по камням.

Услышав удалявшийся шум, мой преследователь вступил во двор. Площадка была освещена двумя прожекторами, бившими с двух сторон.

Человек остановился. Он был теперь мне хорошо виден.

Это был израильтянин. В куртке, джинсах, белых кроссовках. Под мышкой у него я увидел мотоциклетный шлем.

В день моего приезда я видел этого человека на площади Кикар Цион — он разговаривал с приземистым, толстым полицейским, носившим усы а-ля Саддам Хусейн…

Я вышел из темноты. Остановился.

Услышав шаги, он обернулся, мое появление сзади было для него полной неожиданностью.

Я махнул рукой, приветствуя. Через пару секунд я уже шел дальше через двор.

В ответ он тоже поднял руку.

Я не сомневался, кто он: «Полицейский детектив…»

Дворами я вышел на перекресток.

Тут чувствовалось окончание субботы. Открылись лавки, было полно машин, ходили автобусы.

Негласно сопровождать меня было тут намного легче. Как, впрочем, и мне. Проверяться.

В витринах автобусных остановок на фоне реклам в стекле отражалась улица. Глядя на поясной портрет парня, я видел улицу за спиной, а не только его модную куртку, надетую на голое тело.

Впереди показался яблоневый сад по другую сторону Элиягу Голомб — и мой дом.

Я мог войти в подъезд, поднявшись на галерею с трех сторон: от автобусной остановки, из-за угла улицы Сан-Мартин и с тыльной стороны дома — узкой малозаметной тропинкой, между кустов, рядом со входом в бомбоубежище.

Я выбрал третий вариант. Завернув за дом, я быстро бегом пробежал к тропинке. Поднялся на галерею. Отсюда мне был виден угол дома и тротуар.

Впереди темнела дорога, которая вела к «Теннис-центру» и дальше в аллею. Улица Сан-Мартин поднималась к холму, с которого мы только что благополучно спустились. Сбоку был еще переулок…

Когда полицейский оказался на Сан-Мартин, он увидел перед собой разветвление пустых улиц. Где-то впереди мелькали огни поворотников. Там шла машина.

Он понял, что его провели.

Я и сам бывал в таких положениях.

Он еще постоял, прежде чем вернуться к мотоциклу на Бар Йохай. В это время тихий предупреждающий свист коснулся его ушей. Свист доносился сверху. Он поднял голову.

Я пригласил его подняться.

Я хотел завоевать доверие полицейского, который шел за мной.

Он ответил мне по-английски:

— Спасибо.

Поднявшись к себе, я подошел к окну.

Я словно чего-то ждал. Затем включил свет.

В моем иерусалимском доме пахло порохом.

«Почему мной заинтересовалась израильская полиция?»

Неужели это — эхо моего последнего приезда во время бандитской разборки? Рядовые исполнители давно получили свои 15 лет и отбывали наказание — кто в тюрьме Шаат, кто в тюрьме Лид. А сами организаторы вроде О'Брайена плюнули на внесенный миллионный залог и скрылись…

«Нет…»

Похоже, это связано с убийством Яна — Амрана Коэна. Недаром первые опасения у меня возникли на Бар Йо-хай у дома убитого.

«Меня взяли под наблюдение именно там…»

Я не знал, должен ли я радоваться результатам этого дня или, наоборот, сожалеть.

Я почитал еще детектив «Если арест невозможен» Вильяма Дж. Каунитца, который начал накануне. Я твердо пообещал, что напишу о нем рецензию в городскую газету.

Заработаю свои 100 баксов.

Это было вроде проверки на выживание.

Кандидатам в разведшколы во многих странах мира давали такие задания.