Война культур. Как сексуальная революция изменила западную цивилизацию

Заслуживает уважения тот факт, что студенты университетов проявляют желание изменить свои планы на будущее – свою жизнь – и отказаться от стремления стать врачом, юристом или учителем для того, чтобы вступить в ряды движения в защиту жизни и сделать это своей профессией. Они понимают, какую культуру создали узаконенные аборты, и не хотят с этим мириться. Они представляют собой новую контркультуру.

Одним из самых воодушевляющих событий, которые я когда-либо видел, была встреча симпатичных, улыбчивых парней и девушек с загаром от работы на улице во время проведения летних мероприятий. Они битком набились в помещение и с восторгом смотрели на небольшой экран ноутбука, где демонстрировалось видео крохотного младенца в утробе матери, который двигал ручками и ножками. Оно было записано во время проведения ультразвукового обследования. Молодежь слушала звуки сердцебиения младенца, исходящие из компьютера: пум-пум, пум-пум, пум-пум. На их лицах были такие широкие улыбки – казалось, что им было больно улыбаться.

Понимаете, мать этого ребенка планировала сделать аборт, пока не встретилась на улице с нашими активистами. В их руках были фото жертв абортов. Они делились с людьми правдой в то время, когда уровень лжи бьет все рекорды. Ребенок этой женщины не закончил свою жизнь в контейнере для человеческих останков в подсобке больницы или на мусорке за абортной клиникой. Этот ребенок родился несколько месяцев спустя в одном канадском роддоме. А после рождения ее (это была девочка) положили в руки матери. Девочку назвали Ава, она жива и здорова по сей день.

Те, кто стоят на защите жизни, всегда сталкиваются с вызовами. Многие из них кажутся непреодолимыми, а общество, опьяневшее от крови невинных младенцев, часто наносит ответный удар, злобно и грубо. Однако борьба в защиту жизни продолжается, спасение детей не прекращается.

Глава 6: Эвтаназия и евгеника

Большинство евгенистов являются сторонниками эвфемизмов. Я имею в виду то, что короткие слова заставляют их вздрагивать, а длинные слова успокаивают их. Они всецело неспособны перевести одно в другое, хотя очевидно, что смысл этих слов тот же самый. Скажите им: «Сила убеждения или даже принуждения гражданина должна предоставить ему возможность сделать так, чтобы бремя долголетия предыдущего поколения не стало несоразмерным и невыносимым, особенно для женщин». Когда вы будете говорить им эти слова, они начнут покачиваться взад-вперед как дети в кроватке перед тем, как заснуть. Скажите им: «Убей свою мать», – и они быстро остановятся. Однако эти два предложения по своей холодной логике абсолютно одинаковы.

Г. К. Честертон. Евгеника и другие пороки

* * *

Раньше мы жили в обществе, которое создавало законы для защиты тех, кто был «на иждивении»: самых маленьких, самых старых и инвалидов. Это делалось в осознании того факта, что высокая степень беззащитности человеческого существа соответствующим образом увеличивает нашу нравственную ответственность за него.

Теперь же рачительные стратеги сексуальной революции напирают с двух сторон: с одной стороны – абортирование нерожденных детей, а с другой – эвтаназия и «ассистированное самоубийство» пожилых, умственно неполноценных и инвалидов. И дети, и престарелые родители могут дорого обходиться и требуют много времени. Концепция «смерти с достоинством» быстро превращается в «убийство без наказания» по мере того, как наша культура находит всяческие оправдания для того, чтобы помочь неудобным людям покинуть планету Земля.

В этой сфере тоже есть сходство с абортами – наше технически продвинутое общество больше не стремится к состраданию и этическим решениям в сложных, трагических и зачастую душераздирающих ситуациях. Вместо этого мы предлагаем тот выход, который всегда предлагает Тьма: смерть. Инвалидность, иждивенчество, трудные жизненные обстоятельства. Вакуумный отсос, смертельная инъекция, кровавые щипцы. «Проблема» как будто решена. Мы больше не избавляемся от проблем – мы избавляемся от людей, и делаем вид, что это одно и то же.