Война мертвых

– Не думай о ней, она сама по себе. И ты тоже. Не надо никого жалеть, сержант, это вредно для нервной системы. Больше вы с ней в один экипаж не попадете, я обещаю.

– Мне все равно.

– Вот и отлично. Иди отдыхай.

Тихон выбрался наружу и сел на пол, свесив ноги в кабину. Зачем капитан его вызывал? Объяснить суть операции на Тарме? Ага, через час после ее окончания. Вовремя. Все – пустой треп. “Не жалей Лизу”. Он уж и забыл. “Обмен информацией”. Как же, обменялись.

А ведь и правда! Тихон вскочил и звонко щелкнул пальцами. Ему велели прекратить поиски Алекса. Да он еще и не начинал – так, поинтересовался только. Чего это они всполошились? Боятся, что он его найдет? Кого – покойника?!

Значит, не покойник. Алекс выжил – то ли в танке, то ли в своем теле. Ну и что? Радоваться надо. Нет, радости у Аркадия не было. Намекнул на какое-то поощрение и тут же предостерег от излишнего любопытства:. мол, выбирай.

Если бы поиски Алекса действительно были бесполезными, то возиться с ним никто бы не стал. Здесь у каждого имеется какой-нибудь бзик, и ничего, терпят. А он чем хуже?

Они знали, что засекретить Алекса невозможно – слишком уж известен. Изолировать тех, кто был с ним знаком? Наверное, трудно. Намного легче превратить его в мифологического героя. От легенды до сказки – один шаг. Они не рассчитывали, что кто-то воспримет сказку всерьез.

"Да кто они-то?” – обозлился на себя Тихон. На этот вопрос ответа не было.

Он вышел в коридор и столкнулся с Лизой.

– Ты что здесь делаешь? – по-хозяйски спросила она.

Пока Тихон ел и калякал с Павлом о червях, Лиза успела соорудить чрезвычайно сложную прическу с проборами, косичками и белой лентой. В символах Тихон был не силен, но догадался, что ему отчаянно оказывают знаки внимания.

– Сногсшибательно, – неуклюже похвалил он, реабилитируясь за прошлый конфуз. – Как ты меня нашла?

– Тут негде потеряться, – сказала Лиза, и Тихон вдруг почувствовал к ней сострадание. В каком Лагере она воспитывалась? Неужели там ничего не говорили про самолюбие? С другой стороны, он помнил, как болезненно Лиза реагировала на его разочарование. Нет, дело не в отсутствии гордости. Видно, у бедняги какой-то жуткий комплекс, не замеченный лагерными психологами. Все операторы – продукт не правильного воспитания, в каждом сидит своя заноза.

– Ты покушал? – с трогательной заботой спросила девушка.

– Да, в компании Павла и Диониса.

– А, – понимающе кивнула Лиза. – Они как конкуры.

– То есть?

– Пока не обретут третью особь, не угомонятся.

Вдвоем у них досуг не клеится. Ненормальные, – подытожила она, тряхнув головой.

Шелковая лента, вплетенная в смоляные волосы, вспорхнула и легла на узкое плечо. Тихон, не задумываясь, протянул руку и осторожно ее поправил.

– У меня был брат... – неожиданно сказала Лиза. ?

– А у меня – сестра, – ответил он.

– Можешь считать меня помешанной, но однажды я решила его разыскать. Это было еще в Школе.

– Сколько баллов получила?

– Два.

Разговор отчего-то доставлял Тихону неописуемое удовольствие. Ему хотелось показать, что Лиза не так уж и одинока, что он тоже причастен к ее маленькой тайне.

– Тебе повезло, мне впаяли четыре.

– Мужчинам всегда дают больше. Вы же сильные. Тихону очень важно было это услышать. Вылезая из танка с его шестью разрядниками, меняя стальные траки на подверженные усталости и вывихам ноги, он будто терял часть себя, лишался несокрушимой уверенности в том, что его существование действительно имеет какой-то смысл.

– Сначала я тебя не рассмотрел. А ты красивая. Сказав это, он ощутил, как по спине пробежали сладкие мурашки. В этом было что-то возбуждающее и почти самодостаточное – говорить, говорить, говорить. О том, какая Лиза добрая и славная. О черных блестящих волосах и о ленточке, трогать которую – то же, что трогать ее саму.

Лиза придерживала ему рот дрожащими пальчиками, но от этого он только распалялся, находя все новые и новые слова. По ее лицу разлился румянец – до самых ушей, и Тихон продолжал шептать, прикасаясь губами к мочке, купаясь в огне, полыхавшем на ее пунцовых щеках.

Как они добрались до ее кубрика, он не знал, встретился ли им кто-нибудь по дороге – этого он знать не хотел.

– Я так боюсь, – сказала Лиза, позволяя Тихону хозяйничать с ее одеждой. – Мне раньше никто... ни разу...

Я никогда... Я тебе верю, любимый. Как это нужно?.. Ты умеешь?.. Ты уже делал это?

– Делал, делал, – суетливо ответил Тихон и неожиданно протрезвел.

Она лежала на кровати, беспомощно прикрывшись и завороженно глядя на его опускающиеся брюки. Лиза тяжело дышала, из ее впалой груди доносились какие-то хрипы, свисты – Тихону даже почудилось, что на подушку вылетают мелкие брызги слюны.

Он снова увидел, что по ее лицу рассыпаны несимпатичные пятнышки. А зубы! Почему ей не выправили верхние резцы? Теперь они налезают друг на друга, как подорожники.

– Ты чего? – Лиза тряслась и нервно двигала щуплыми ногами. – Ты, наверное, переутомился, – растерянно сказала она.

Тихон посмотрел вниз – проклятый шланг стыдливо сморщился, словно старался уйти в глубь тела, спрятаться под лобковой-костью и там переждать.