Война миров 2. Гибель человечества

Взрыв подбросил нашу машину в воздух, словно игрушечную. Даже в тот миг, когда моя собственная жизнь висела на волоске, меня охватил страх за нашего водителя Тоби. Но позднее мы поняли, что, скорее всего, он мгновенно умер в искореженном автомобиле.

А нас с Верити вышвырнуло через открытую крышу и понесло прочь вместе с обломками машины. И мы обе, к огромной удаче, рухнули в воду.

Я с силой ударилась о ее поверхность, однако мое падение смягчили подводные растения. Некоторые были желто-зелеными, земных цветов, но большая часть – красными, уродливого марсианского оттенка. Поначалу я даже не пыталась шевелиться. Потрясенная, я почти с радостью ощутила под собой мягкие листья и тугие стебли. Казалось, будто меня подхватила чья-то огромная ладонь. Странно, но уколов шипов, которые я до того приметила на марсианских растениях, я не чувствовала – поначалу.

Я видела над собой поверхность воды и дрожащий солнечный круг – а потом заметила тонкий силуэт марсианина. Он смотрел на меня спокойно и бесстрастно, как биолог на головастика, извивающегося в пруду. Я попыталась вдохнуть – кажется, взрыв выбил у меня из легких весь воздух – и вода, словно холодный суп, полилась в горло. Меня охватил ужас, и я наконец начала барахтаться. Но шипы цеплялись за одежду и царапали тело. Они впились в меня и не отпускали. Это были не просто растения – это были смертоносные разумные существа. И я была беспомощна перед ними.

Моя грудь сжалась, но при попытке выдохнуть воду я наглоталась еще сильнее. Я старалась вырваться из цепкой хватки красных растений, но, будто в кошмаре, чем яростнее я сопротивлялась, тем крепче они меня держали.

Я сдалась. Понимая, что там и умру, и точно зная это, я попыталась принять свою участь. Помню, что не молилась, что на меня, вопреки расхожему поверью, не нахлынули воспоминания и сожаления. Я просто замерла и надеялась, что мне удастся избежать долгих страданий.

А потом я увидела перед собой его.

Он походил на человека, пусть даже его тело покрывали гладкие волосы, на руках, которые он тянул ко мне, между пальцами были перепонки, а из прорезей на горле выходили пузырьки воздуха. Неужели это были жабры? Его пах и грудь были покрыты волосами, но каким-то образом я поняла, что он мужского пола.

Он спустился ко мне, стоя в воде в полный рост, держась на плаву с помощью легких движений пальцев и перепончатых ног. Кажется, я заметила у него на груди крест, сверкнувший золотом. Распятие? Он взял мое лицо в ладони, и я почувствовала холод его пальцев.

А затем он поцеловал меня. Я ощутила, как его губы – тоже холодные – касаются моих, и воздух, густой и горячий, проникает мне в рот. Я закашлялась, выплевывая воду в рот незнакомцу, но он прижал свои губы вплотную к моим и не отводил их, пока я сотрясалась и заходилась кашлем. Его сильные руки тем временем освобождали меня от враждебных растений – стебель за стеблем, шип за шипом.

Внезапно я оказалась на свободе. Он схватил меня под мышки, всего раз толкнулся ногами, и мы устремились к поверхности, все так же соприкасаясь губами. В следующий миг я потеряла сознание.

24. Пробуждение

Я выплыла из забытья подобно тому, как ранее поднялась к свету из мрачных глубин. Мир вокруг стал обретать очертания и оказался вполне знакомым и привычным.

Я лежала в кровати в обычной комнате с окнами и дверью и слышала, как дождь барабанит по крыше. Вдалеке раздавались раскаты грома – не рокот оружия, не грохот взрывов, которыми обычно сопровождалось наступление марсиан. Просто шум грозы.

Но я погрузилась обратно в сон, блаженный сон, который позволял мне ни о чем не думать.

Когда я снова проснулась, вокруг было светлее, но свет стал мягче. Дождь все барабанил, однако грома больше не было слышно – гроза закончилась. Теперь я осознала, что лежу в чьей-то чужой ночной сорочке, едва ли не полностью состоящей из рюшей и оборок, а постельное белье отдает затхлостью.

Я повернулась на бок и увидела возле окна знакомую фигуру.

– Верити?

Она с улыбкой обернулась ко мне.

– Проснулась. Ты спала неспокойно, бормотала что-то. Звала кого-то по имени Бен. Я не хотела тебя будить. Нет, не вставай, не надо.

Верити подошла ко мне, и я увидела, что одна рука у нее висит на кое-как сделанной перевязи. Аптечка, которую Верити носила на поясе, теперь лежала раскрытой на столе среди пыльного хлама: там были часы, судя по виду, сломавшиеся еще веке в девятнадцатом, уродливая церковная утварь, выцветшие фотографии в серебряных рамках.

Верити потрогала мой лоб, сунула мне в рот градусник, прощупала пульс, прослушала меня стетоскопом. Затем дала мне стакан воды, который я с благодарностью осушила.

– Не волнуйся, вода свежая, – я расставила ведра под дождем.

– Это я должна за тобой ухаживать, – хрипло ответила я. Горло саднило, а где-то в груди чувствовалась смутная боль. – Ты сломала руку?

– Трещина в кости. Зато ты чуть не утонула. Если бы не китериец, который тебя спас…

Перед глазами вспышкой мелькнуло все произошедшее.

– Да. Он… это же был он, а не она?

– О да.

– «Китериец»?