Война на Дунае

– Курт! Нет! Нет! – Алексей взял холодеющие руки друга в свои, пытаясь их согреть.

– Всё, вашвысокоблагородие, всё, – прошептал Лошкарёв. – Ушёл он уже, простите, – и стянул со своей головы каску.

Отчаянье охватило Алексея. Как же так?! Такое просто не должно было случиться! Хотелось упасть на землю и взвыть.

– Вашвысокоблагородие, господин полковник, он до последнего с беслы дрался, а потом, когда его на берег выносили, про вас и про сына шептал, – проговорил сидящий рядом егерь. – И ещё, что отомстил он беслы. А вот теперь перед уходом про обещание вас просил.

– Я обещаю, Курт, я обещаю тебе, брат, – прошептал Алексей, закрывая лежащему глаза. – Твой сын – это мой сын, я обещаю, я не умру, Курт, и я воспитаю его хорошим человеком, достойным своего отца.

– Вашвысокоблагородие, господин полковник, прощения просим, там это, там наши чего-то в поле кричат, – тронул Егорова за локоть егерь. – Вона поймали они, что ли, кого-то? Похоже, это того, у которого Василий Иванович лошадь сбил.

Алексей порывисто вскочил на ноги.

– Ранен? – кивнул он на окровавленную ногу егеря.

– Так точно, вашбродь, – кивнул Лошкарёв. – Осколком своей же гренады голяху пробило. А чего делать, басурмане дуром пёрли! Не удержали бы мы их одними пулями.

– Приглядывай за подпоручиком, – кивнул на тело Алексей, – я отойду! – и перехватив штуцер в правую руку, направился к видневшимся в поле фигурам.

– Егорье, Егорье! – долетел до него крик. – Егорье, комутан алай егере! Ходи, ходи! Я Фарханг! Я Фарханг! Ходи к Фарханг, Егорье!

– Ляксей Петрович, странный это какой-то беслы, – кивнул на стоящего с обнажённой саблей всадника Афанасьев. – Вас, что ли, он эдак кличет? Фархангом называется, бежать не может – видать, ногу сильно зашиб. Не стали мы его сразу стрелять.

Алексей смотрел в упор на того, кто принёс ему столько горя. Годы не прошли для него бесследно. Шрамы на лице, какие-то усталые, тусклые глаза. Виднелись отходящие от уголков глаз и рта резкие морщины на ещё не старом смуглом лице врага.

– Егорье?! – сощурив глаза и всматриваясь в него, проговорил беслы. – Я знать, где закопать много-много золота, Егорье. Я дать тебе всё золото, а ты меня отпустить. Я уехать далеко, далеко горы. И никогда меня не видеть.

– Нет, Фарханг, – Алексей покачал головой, – на тебе слишком много крови. Ты прямо здесь и умрёшь. А твоё золото мы и так найдём по твоим же следам.

– А-а! – Фарханг резко дёрнулся вперёд, намереваясь рубануть саблей такого ненавистного ему человека.

Если бы нога была здоровая…

Он дико взвыл, не доскочив буквально пару шагов до егеря.

Алексей, подшагнув вперёд, отбил его клинок и потом, закручивая штуцер против часовой, ударил заученным движением приклада в голову.

Беслы упал на четвереньки и, морщась, помотал ей. Шапка-малахай слетела с головы.

Наступив ногой на саблю, Егоров поддел малахай штыком и откинул его в сторону.

– Нам хвосты нужны, – проговорил он холодно. – Вставай на ноги, Фарханг, умри как воин, как мужчина!

– Нож, Ляксей Петрович! – рявкнул Афанасьев.

Беслы выхватил откуда-то сбоку кинжал, как видно, намереваясь им ударить, и резко выпрямился.

Штык с хрустом вошёл в его тело и пробил сердце. Алексей поднатужился и рванул на себя штуцер, вытаскивая клинок уже из мёртвого тела врага. Грудь саднило. Только теперь он это заметил и непроизвольно растёр её кулаком.

– Ко всем его на ту сторону вытаскивайте, – проговорил полковник и, подобрав шапку убитого, пошёл обратно к берегу.

Глава 13. На свой берег

– Ничего, вот как только до Исакчи дойдем, потом обратно всех вас отпустят, – успокоил сидящего рядом возницу Лошкарёв. – Не боись, Петру, ещё и по акче каждый на руки за работу получит. Не трясёт вас, братцы? – обернувшись, спросил он у двух лежащих раненых. – Так-то вроде много сена наложили, хотя, конечно, какое там сено, когда рана свежая.

– Терпимо, Нестор, – проговорил тот, у которого была перевязана голова. – Ты мне, братка, водички лучше ещё дай, вроде и недавно совсем пил, а уже во рту пересохло.

Колонна из полутора сотен егерей и двух десятков повозок проходила мимо того холма, где стоял большой деревянный крест. Здесь, перед рекой с разрушенным мостом, приняли бой три с половиной десятка егерей. Половина из них легло потом в братскую могилу на этом холме. Здесь же покоились и две дюжины погибших при штурме села. Сорок две жизни отдали волкодавы, чтобы наконец-то добить султанскую конную гвардию и забрать османские знамёна. Огромная цена, учитывая, что во многих больших сражениях потери и то были на порядок меньше.

Идущий во главе колонны Егоров был мрачен. Здесь под этим крестом осталась с близкими ему людьми ещё одна частичка его души. Курт, Огнен и ещё четыре десятка его егерей.

– Головные уборы снять! – рявкнул он, оглядываясь на колонну. – Равнение направо!

Дорога до Исакчи заняла весь световой день. Ещё задолго до подхода к крепости был виден густой столб дыма. В накатывающих сумерках мерцал край небосвода, и слышались глухие взрывы.