Война на Дунае

– Гюнтер его зовут, а то, что он тебя не помнит – это хорошо, – проговорил Алексей, оглядывая Мухина. – Возмужал ты, Тихон, за эти годы. Баки на щеках для солидности, шрам на подбородке и на лбу. А теперь слушай меня внимательно, капрал. Пруссаки эти, они люди очень непростые. Вроде и не враги нам, но с нашими врагами дружбу водят. Дела какие-то мутные затевают за нашей спиной. За ними, конечно, пригляд есть, люди приставлены для этого, но и нам свой вести не помешает. В общем, берёшь всё своё отделение и выставляешь его попеременно в оцепление около переговорных шатров. К тебе ещё десяток полковых отборных стрелков от сержанта Афанасьева с капралом придёт, вот и их тоже будешь выставлять. Там главное оцепление от самих рот встаёт и за это секунд-майор Дементьев отвечает. Ваше дело среди ротных егерей постоянно быть и, ничем не выделяясь, за всем приглядывать и всех людей из иноземцев запоминать. Караульной службой вас обременять не будут, на то я своё распоряжение уже дал. Будете пользоваться свободой в передвижении. Пропуска для комендантских патрулей на руки получите. Смотри, Тихон, очень внимательно за пруссаками смотри, и за их дружками британцами. Память у тебя на лица хорошая, вот всех и запоминай. На чём ездят, в какие шатры ныряют, какое вооружение имеют? Всё, братец, примечай.

– А ведь мы с вами есть очень хороший знакомый, – изволил заметить Егорова в один из дней подле переговорных шатров прусский атташе. – Вы, если я не ошибаться, Егорофф Алексий, и вы всё ещё не есть генерал? – кивнул он на полностью золотой горжет русского полковника. – Как же не ценить в Россия хороший офицер. Переходите в наш армий, и вы там суметь занять достойный для вас высокий статус.

– Спасибо, барон, – усмехнулся Лёшка, – но мне хорошо служить и полковником в самой доблестной армии мира, в русской. Для меня чин в ней на две, а то и на три головы выше любой иноземной будет. Кстати, а как поживает ваш семейный штуцер? – не преминул он ответно уколоть Корфа. – Надеюсь, что он всё так же хорошо и надёжно служит своему хозяину, как и прежде? Было бы очень интересно опять подержать его в руках.

– Да, спасибо, у вас хороший память, полковник, – мило улыбнулся пруссак. – Штуцер служить мне так же, как и раньше. Он стрелять ещё лучше и даже убить два русский медведь на охота в прошлый зима. Я полагать, вы ведь тоже ходить на охота?

– Только если на людей, – пожал плечами Алексей. – Вернее, на врагов моей страны.

– Но мы ведь не есть враги? – посмотрел на Егорова с улыбкой барон. – Мы есть, как это, добрый приятель, друг, да?

– Я очень на это надеюсь, – Алексей посмотрел в глаза Корфу, и тот не выдержал этого прямого, твёрдого взгляда.

– Иоганн, – позвал пруссака выглянувший из шатра господин с какими-то водянистыми, прозрачными, словно у рыбы, глазами. Он чопорно с головы до ног оглядел стоящего неподалёку русского офицера и, презрительно скривившись, нырнул обратно за полог.

– До встречи, полковник Егорофф, – улыбнулся барон. – Всё-таки вы думать над мой предложений. Мой король очень любить хороший, умный офицер. У него вы смогли бы найти себе подобающий место. – И подойдя к шатру, зашёл вовнутрь.

– Глаз не спускайте с этих двух, – кивнул егерскому караулу на задёрнутый полог Егоров. – Один из этих господ пруссак, другой английский военный посланник, а разницы между ними никакой нет, одного поля вся эта ягода, только вот волчья.

Штабные офицеры носились как угорелые с бумагами. Вдаль скакали гонцы, что турецкие на юг, что на север русские фельдъегеря. Переговоры в Галаце шли тяжело. У обеих из сторон были условия, неприемлемые друг для друга. Но что Османской империи, что Российской был очень нужен мир, и несмотря на все противоречия, переговоры не прекращались. Репнин торопился и из-за своих честолюбивых побуждений шёл туркам на уступки. Рассматривалось длительное, восьмимесячное перемирие. А предварительное мирное соглашение, достигнутое князем Репниным и визирем в конце июля, предусматривало расширение России за счёт Буго-Днестровского междуречья при условии возвращения Молдавии и Валахии султану безо всяких условий с русской стороны. Юсуф-паша отбыл в Шумлу, а оставшийся за него и наделённый высокими полномочиями главный драгоман Порты князь Мурузи вдруг потребовал изменить содержание ряда статей уже согласованного, предварительного мира:

1. Османская империя передаёт России не всю территорию между Бугом и Днестром, а сохраняет за собой обширные земли вдоль левого берега Днестра.

2. Русские берут на себя строгие дополнительные условия не строить на новоприобретённых землях крепости.

3. В мирном договоре не должно быть никаких упоминаний о Молдавии и Валахии.

– Тут Лёшка уже недалеко и до возвращения Очакова басурманам! – возмущённо кричал Толстой. – Чую я, чьи это происки! Постоянно твой пруссак с этим Джоном Хобартом около турок вертится. Часами перед каждым раундом переговоров вместе они заседают!