Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

Любопытно, что, согласно документу, население городов Ингерманландии предписывалось сократить с 3 000 000 до 200 000. О том, что должно произойти с остальными 2 800 000, автор умалчивал; однако, судя по всему, Майер учёл, какую судьбу фюрер прочил Ленинграду и его предместьям. Что касается коренного сельского населения, то хотя ранее предполагалась его «эвакуация», теперь профессор предлагал переместить его с земель, отобранных для немецких поселенцев, на другие колхозные и совхозные земли с правом пользования (но не владения) ими. Майер объяснял это тем, что «сейчас невозможно отказаться от сотрудничества с коренным населением восточных областей»[945]. Впрочем, оговорка «сейчас» свидетельствует, что эвакуация просто переносилась на будущее. Позднее рейхсфюрер подтвердил это своей пометкой на его проекте: «Названные территории подлежат тотальному онемечиванию и тотальному заселению»[946].

Доклад Майера ничего не говорил о судьбе остального населения европейской части СССР. Однако такие суждения мы находим в другом «остовском» документе за авторством подчинённого Розенберга — доктора Эрхарда Ветцеля.

Параллельно Майеру свой вариант плана «Ост» готовило 3-е управление РСХА, так называемая внутренняя СД, в ведение которой входили в том числе вопросы расы. Этот документ не сохранился, но его содержание известно из замечаний и предложений от министерства восточных территорий, написанных Ветцелем. В 1942 году именно это министерство управляло завоёванными пространствами, поэтому нет ничего удивительного, что документ из серии «Ост» попал на «рецензию» в ведомство Розенберга.

В преамбуле своей записки доктор Ветцель отметил: «Прежде всего бросается в глаза, что из плана выпали Ингерманландия, Приднепровье, Таврия и Крым как территории для колонизации»[947].

Чем объяснить эту странность? Напрашивается версия, что Гиммлер, который был шефом и Майера, и планировщиков из РСХА, просто разделил задачи между своими подчинёнными: первый должен был продумать освоение одних регионов, вторые прорабатывали германизацию других (Ветцель упоминает Польшу, Прибалтику, Белоруссию, а также Житомирскую, Каменец-Подольскую и Винницкую области Украины). Вместе с тем, переходя к собственным размышлениям, он уже высказывает мысли относительно европейской колонизации территорий за Уралом, заявляя, что «Сибирь является одним из факторов, который при правильном его использовании мог бы сыграть решающую роль в лишении русского народа возможности восстановить своё могущество»[948].

В Сибирь Ветцель предлагал переселить 65 % украинского населения, остальные, по его мнению, могли быть онемечены. Белорусам повезло меньше: планировалось очистить регион их проживания от 75 % населения. Впрочем, 25 % всё-таки подлежало германизации. Чиновник востмина спорил с авторами плана, которые настаивали на депортации 31 миллиона человек с оккупированных территорий Украины, Белоруссии и Прибалтики. Он считал, что в расчёты РСХА закралась ошибка, и увеличивал это число до 46–50 миллионов. Каким именно образом немцы переместят такое огромное количество людей в Сибирь, Ветцель не уточнял. Что касается русского народа, то он вызывал у Ветцеля особые опасения ввиду «его огромной биологической силы». И если другие славянские и балтские народы подлежали депортации (во всяком случае в формулировках документа), то по отношению к русским он прямо предлагал вести политику скрытого геноцида. Программа Ветцеля является идеальной иллюстрацией к формуле Патрика Вульфа, описывающей поселенческий колониализм: вторжение — «не событие, а структура», после победы захватчиков в войне коренное население продолжает уничтожаться тайными политическими мерами.