Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

Впрочем, не стоит возлагать всю ответственность за политику уничтожения исключительно на СС. Хотя отдельные офицеры вермахта даже протестовали против неё, другие чины энергично проводили истребительную линию в жизнь. Поддержка геноцида по-прежнему шла с самого верха и была подкреплена приказами ОКВ. Так, 16 декабря 1942 года Кейтель издал беспрецедентную директиву «О борьбе с бандами», в которой за борьбу или какое бы то ни было содействие борьбе против оккупантов разрешалось «применять… любые средства без ограничения также против женщин и детей, если это только способствует успеху»[936]. Этот приказ по духу ничем не отличался от тех, что отдавал своим подчинённым Гиммлер.

Новая волна истребления поднялась во время отступления немцев на Запад. Как мы видели выше, рейхсфюрер СС — опять же в полном единении с военными — настаивал на превращении территорий, которые предстояло оставить, в пустыню. На этих землях было решено сжечь все постройки и забить весь скот, который не удастся забрать с собой. Но последнее касалось не только скота. Нацисты не собирались оставлять врагу в первую очередь людей, рассматривая их как трудовой ресурс. Тех, кого можно было угнать, принудительно уводили с собой; тех же, кто противился или физически не мог уйти, безжалостно уничтожали. Такая участь, например, постигла гражданское население деревни Заречье Ленинградской области. Её жители пытались переждать немецкое отступление в лесу, но нацисты согнали крестьян назад в Заречье и учинили над ними расправу. Выживший свидетель Анастасия Матвеева рассказывала об этом: «В мою хату загнали меня, мою невестку с сыном 12 лет и ещё 9 человек, среди которых было 4 детей. Когда мы вошли в дом, один немец меня сильно ударил по голове. Я потеряла сознание и упала. Очнувшись, я увидела, что в моём доме расстреливают людей, и притворилась мёртвой. Когда все были расстреляны, [немец] сказал: “всё, капут” и вышел на улицу. Так как я была вся в крови, и в своей, и в чужой, то нарочно выпачкала себе кровью ещё сильнее все лицо и снова легла, потому что на улицу выйти боялась. Один из немцев возвратился снова в дом, подошёл к моему расстрелянному племяннику 12 лет, снял с него новые валенки и новый полушубок. За ним зашли и другие немцы, собрали все носильные вещи, находившиеся в доме, и унесли. После их ухода я встала. Передо мной лежало 11 расстрелянных. Выйдя на улицу, я увидела, что вся деревня горит, подожжённая бандитами. Сгорели все жилые дома и 34 человека мирных жителей»[937].

Личный состав прекрасно понимал, какая стоит перед ним задача. Это видно, например, из сообщения капитана Межгрависа из 321-го латышского полицейского батальона: «Я выполнял приказ генерала Еккельна, который приказал уничтожить всё русское на своём пути, я сжёг более 200 сёл и деревень, сжигали также детей и стариков, так как с ними некогда было возиться, полегло их тут тысяч 10, а может быть, и больше, всего разве упомнишь…. Их и не следует щадить, а уничтожать всех до единого, приказ Еккельна есть приказ фюрера, и мы должны защищать их интересы»[938].

Таким образом, политика, которую Гиммлер называл обескровливанием, а мы назовём геноцидом, продолжалась фактически до тех пор, пока захватчики не были окончательно изгнаны с оккупированных территорий СССР.

Генеральный план «Ост» и нацистские проекты массовой стерилизации

В советской историографии генеральный план «Ост» имел заострённо демоническую репутацию: считалось, что это законченное и ясное руководство по уничтожению славян, которое нацисты последовательно воплощали в ходе войны на Востоке. К примеру, Алесь Адамович, Янка Брыль и Владимир Колесник в известнейшей книге о германских карательных операциях на территории Белоруссии сообщали: «Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — Генеральный план “Ост”»[939].

Однако документы, содержавшие в заголовке данное словосочетание, ничего не говорят о расправе над восточными народами в ходе боевых действий. В реальности «Ост» касался колонизации восточного пространства в послевоенное время. В 1941 или 1943 году советских граждан убивали в рамках «войны на уничтожение», которую радикализировал план Герберта Бакке. И хотя «Ост» должен был стать логическим продолжением этой «фернихтунгскриг», его окончательных контуров мы не знаем и не узнаем никогда. Не потому, что этот документ спрятан в архивах или уничтожен нацистами при заметании следов. А потому, что его окончательный вариант так и не был написан и, соответственно, не был доложен Гитлеру и одобрен: после Курской битвы успехи РККА сделали любое планирование по освоению Lebensraum на Востоке бессмысленным. Тем не менее подготовительные материалы к нему дают немало пищи для размышлений.