Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

Такая аттестация переселенцев, разумеется, не значит, что индейцы всегда были мирными, никогда не совершали набегов на колонистов или, скажем, не практиковали жестоких пыток. Всё это было. Но трагическую судьбу коренного населения Северной Америки определила именно базовая пуританская установка — отказ от вовлечения аборигенов в свой круг в сочетании с постоянной территориальной экспансией. В этой логике индейцы были просто лишними. В междоусобных войнах с другими европейцами, вроде Семилетней, их использовали как инструмент, как пушечное мясо, но никогда как полноправных союзников. Войны с самими индейцами превращались в войны на уничтожение. Так, исход первой индейской войны — с пекотами (1636–1638) — решила так называемая резня в Мистик, когда ополчение колонистов во главе с Джоном Мейсоном просто сожгло крупнейшую пекотскую деревянную крепость, где в тот момент вообще не было зрелых мужчин — только около семисот стариков, женщин и детей. Пытающихся выбежать из-за горящего частокола убивали на месте или швыряли назад в огонь. Жестокость этой расправы потрясла наррангасеттов и мохеган, которые шли на пекотов с белыми. Мейсон признавал: «Все наши индейцы, кроме Ункаса (вождя мохеган), покинули нас»[198]. Но сам он не видел в произошедшем чего-то страшного: «Нападение на пекотов было Божьим актом, Который смеялся над Своими врагами и врагами Своего народа, с презрением отправив их в геенну огненную. И сделался Господь судьей над язычниками, заполняя Мистик трупами…. Пусть вся Земля будет наполнена Его славой! Таким образом, Господу угодно было поразить наших врагов и дать нам их землю в наследство»[199]. Другой писатель-пуританин несколько раз с чувством повторял, что таким образом «Господь наш Иисус заставил их (индейцев) склониться перед Ним и лизать прах»[200]. После следующей индейской войны, так называемой войны короля Филипа[201] (1675–1676), в Новой Англии, на территории пяти современных штатов северо-востока США, индейцев почти не осталось.

В течение следующего столетия идея богоизбранности американских пуритан развивалась и шлифовалась в связи с их успехами. По словам Арнольда Тойнби, «в XVIII в. противоборство между народами Западной Европы за главенство в заокеанском мире закончилось полной победой протестантов, говоривших на английском языке…. Это было большим несчастьем для человечества, ибо протестантский темперамент, установки и поведение относительно других рас, как и во многих других жизненных вопросах, в основном вдохновляются Ветхим Заветом; а в вопросе о расе изречения древнего сирийского пророка весьма прозрачны и крайне дики»[202]. В XIX веке эти установки эволюционировали в философско-политические доктрины Соединённых Штатов Америки, которые не утратили своего влияния по сей день.

В первую очередь это доктрина предначертания судьбы (Manifest Destiny), которая окончательно оформилась к середине 1840-х годов для обслуживания планов расширения американской территории.

В это время американское общество было охвачено эйфорией после череды крупных успехов — завоевания независимости, выгодной покупки Луизианы у Франции и аннексии Флориды. Публицисты всех мастей призывали правительство не останавливаться на достигнутом: Соединённым Штатам, формулировали они, cвыше предназначено распространиться на весь континент, так как американская цивилизация превосходит прочие.

Она исключительна, ибо впервые в истории защищает права и свободы человека. Под влиянием этой концепции в 1845 году США осуществили захват Техаса, а позже разгромили мексиканцев и приобрели земли современных штатов Калифорния, Нью-Мексико, Аризона, Невада и Юта.