Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

Считается, что само выражение Manifest Destiny впервые употребил в 1845 году редактор United States Magazine and Democratic Review Джон Л. О’Салливан в статье под заголовком «Аннексия», рассказывающей о присоединении Техаса. Автор утверждал, что поглощение этой республики есть частный случай действия «общего закона, который движет поселенцев на Запад… Наше явное предначертание — заполнить весь континент, предназначенный Провидением для свободного развития ежегодно умножающихся миллионов нашего населения»[203] (под «нашим населением» О’Салливан подразумевал исключительно белых людей; мексиканцы, негры и индейцы в это сообщество не входили и ассимиляции не подлежали).

Словосочетание Manifest Destiny cтало штампом американской политической публицистики 1840–1850-х годов. Так, влиятельный журналист и редактор Джеймс Гордон Беннет вскоре провозгласил: «По нашему твёрдому убеждению, рано или поздно не только Техас, но и Мексика, Канада и Орегон будут поглощены могущественной Североамериканской республикой. Таково предначертание судьбы»[204]. После недолгого периода забвения эта идиома вернулась в политический обиход в конце XIX века — с началом нового витка американской экспансии. В 1892 году республиканцы заговорили о необходимости исполнить «предначертание судьбы» в самом широком понимании этого термина[205]. Накануне войны с Испанией 1898 года филадельфийская пресса уверяла, что Мексиканский залив должен стать внутренним американским озером и вскоре к США присоединятся Санто-Доминго, Сент-Томас и Куба, «величайшая жемчужина этого района»: таков Manifest Destiny[206]. Генерал и сенатор Д.Э. Сикллс публично говорил, что никакие резолюции Конгресса не отменят того веления Судьбы, что Гавайские острова рано или поздно станут частью Соединённых Штатов»[207].

Постепенно в интеллектуальных кругах США распространилось мнение, что «предначертание судьбы» может указывать и за пределы Северной Америки. В лекции авторитетного философа Джона Фиске, произнесённой в 1885 году, приводится любопытная история о званом обеде, который после окончания Гражданской войны якобы устроила американская диаспора в Париже. Там «были произнесены различные тосты, касающиеся не столько прошлого и настоящего, сколько будущей славы великой американской нации. В общем характере этих тостов географические соображения были очень заметны, и главным фактом, который, казалось, занимал умы ораторов, было небывалое величие нашей страны. “Вот Соединённые Штаты, — сказал первый оратор, — ограниченные на севере Британской Америкой, на юге Мексиканским заливом, на востоке Атлантическим океаном, а на западе Тихим океаном”. “Но, — сказал второй оратор, — это слишком ограниченный взгляд на вещи: определяя наши границы, мы должны смотреть в великое и славное будущее, которое указано нам Предначертанием судьбы англосаксонской расы. Вот Соединённые Штаты, ограниченные на севере Северным полюсом, на юге Южным полюсом, на востоке восходящим и на западе заходящим солнцем”. Энергичные аплодисменты приветствовали это честолюбивое пророчество. Но тут появился третий оратор — очень серьёзный джентльмен с Дальнего Запада. “Если мы собираемся, — сказал этот истинно патриотичный американец, — оставить историческое прошлое и настоящее и пойти по пути Предначертания судьбы, зачем ограничивать себя узкими рамками, установленными нашим соотечественником, который только что закончил? Я вижу Соединённые Штаты, ограниченные на севере Северным сиянием, на юге — прецессией равноденствий, на востоке — первобытным хаосом, а на западе — Судным днём!”»[208]. Автор лекции — идеолог англосаксонской экспансии — комментирует этот анекдот так: «Если вам случится заметить, что мои расчёты неоправданно велики, я надеюсь, вы вспомните, что они, в конце концов, довольно скромны по сравнению с некоторыми другими»[209].