Война на Востоке. Дневник командира моторизованной роты. 1941—1945

– Не важно, как они стреляют, – ответил я. – Главное заключается в том, что они это делают. А вот наша пехота молчит. И не потому, что не хватает боеприпасов. Постоянно слыша звуки выстрелов русских, немецкие солдаты теряют боевой дух, а иваны, наоборот, добиваются морального превосходства. Такое недооценивать нельзя!

Пехотный гауптман сдержал слово, и в серых предрассветных сумерках к нам пришел пехотный батальон. Однако к тому времени танкам в Штайнхюбеле и моей роте пришел приказ занять новые позиции на господствующих высотах между Билау и Морау^[102]. Первая половина моих самоходок начала передислокацию еще под покровом ночи, а когда на дорогу выехали последние машины и взяли курс на Билау, то уже наступил рассвет. Русские не преминули воспользоваться этим и послали им вдогонку несколько снарядов. Времени на завтрак и кофе не оставалось, и мои люди были вынуждены подзаправиться вином. Поэтому, когда меня вызвали на командный пункт дивизиона, Бемер ехать уже не мог – пришлось за руль садиться самому.

На половине пути нам повстречалась колонна машин из двух бронетранспортеров, двух четвертьтонных автомобилей повышенной проходимости и «мерседеса» в сопровождении двух грузовиков. С некоторым трепетом в душе я узнал командующего группой армий генерал-фельдмаршала Шернера, который уже успел прославиться среди солдат как «офицер, собирающий боевые дни для следующего назначения». Ходили слухи, что он, встретив какую-либо воинскую часть на отдыхе, немедленно приказывал ей следовать за собой и бросал ее на передовую. Доставалось от него и солдатам с плохо начищенными сапогами. Все это, а также манера часто появляться в первых линиях траншей как обыкновенный солдат, щедро угощать фронтовиков сигаретами и выслушивать их жалобы способствовало росту его популярности.

Воспоминания об этом, а также мои впечатления о встречах с ним в верхнесилезском индустриальном районе вихрем пронеслись в моей голове. Я затормозил и выскочил из машины. Колонна тоже остановилась. Выслушав мой доклад и услышав, что я отношусь к 88-му противотанковому дивизиону «Носорог», командующий поинтересовался:

– Не ваше ли подразделение сожгло вчера шестнадцать русских танков?

– Так точно, господин фельдмаршал, – вытянувшись в струнку, отчеканил я. – Вчера возле Прайланда вторая рота уничтожила двенадцать танков. Еще четыре подбили «Пантеры». Неделю назад под Фридевальде рота сожгла еще десять, а под Нысой – четыре танка.

Я сказал об этом не только потому, что хотел похвалиться, но и на всякий случай – всякое могло произойти, и если нам было суждено предстать перед военно-полевым судом, то такое могли принять во внимание.

– Хорошая работа! Выражаю вам и всем солдатам вашей роты благодарность. Вы курите?

– Так точно, господин фельдмаршал!

Шернер достал пачку сигарет и протянул ее мне.

– Благодарствую, господин фельдмаршал, но моя рота курит тоже.

– Понимаю, – рассмеялся Шернер. – Казначей! Пометьте себе! Выдать каждому солдату подразделения обер-лейтенанта по «посылке фронтовым бойцам»^[103]. А что случилось с вашим водителем?

Я с ужасом посмотрел на свой «Фольксваген», из которого свесился Бемер. Его тошнило.

– Сказывается перенапряжение последних дней, господин фельдмаршал!

– Пусть немного отдохнет. Продолжайте в том же духе!

– Слушаюсь! – ответил я, щелкнув каблуками.

Колонна продолжила движение, и я с огромным облегчением посмотрел ей вслед.

Переброска по железной дороге, 2 апреля 1945 года

Колеса мерно отбивали такт на стыках рельс – это наш эшелон медленно ехал на запад. Мы с гауптфельдфебелем Штраусом сидели в его «Фольксвагене», стоявшем рядом с грузовиком каптенармуса роты и полевой кухней на первой подвижной платформе сразу за локомотивом. Дорога делала поворот, и я, оглянувшись, одним взглядом окинул все свое военное хозяйство – грузовики, средние и малые машины, а также двенадцать самоходок, прошедших через огонь сражений последних десяти недель. Правда, на ходу были только девять из них – остальным трем не хватало запчастей.

Гауптфельдфебель правильно истолковал мой взгляд и со вздохом сказал:

– Да, нашей роте досталось за последние недели. Мы подбили более шестидесяти танков, потеряв при этом всего две самоходки. Вчера о нашем дивизионе говорилось в сводке вермахта. Я позволил себе записать сообщение: «В боях севернее Нысы в течение трех дней 88-й тяжелый истребительно-противотанковый дивизион под командованием гауптмана Улита подбил шестьдесят танков!»

Штраус спрятал листок в нагрудный карман и добавил:

– Если так пойдет и дальше, то о нашем дивизионе заговорит вся Германия.

– Вся Германия, – задумчиво повторил я его последние слова и добавил: – Хорошо сказано, Штраус. Только вот от Германии мало что осталось. Однако вы правы, хотя в ваших словах содержалось больше мечтаний, чем того, что есть в действительности. Наша горстка храбрецов на самом деле способна вытащить из пекла саму чертову бабушку.

– Однако есть и такие, которые считают наших парней порождением Сатаны и мечтают их отправить в ад.