Война Ретифа (сборник)

Комната представляла собой тесную камеру с низким потолком и сырыми глиняными стенами, составленными из бревенчатых свай, выступающих над уровнем земли лишь на фут. Сквозь узкие щели в брёвнах Ретиф мог видеть залитые светом дуговых ламп акры лагеря, тянущиеся на сотню ярдов до ближайшего периметра джунглей. Толпа войонов, проводивших его сюда, сгрудилась, наблюдая, как главный тюремщик расправляет отрезок прочной цепи, приваривает один конец к торчащему выступу на угловой стойке из железного дерева и приближается к Ретифу.

— Просто посиди спокойно, ходульник, — приказал он, — пока я набрасываю цепь на твою шею — и никакой болтовни, или я заварю наглухо твои жвала.

— Как насчет того, чтобы набросить ее взамен на мою левую ходулю? — предложил Ретиф. — Тогда она не помешает моим мыслям о твоей судьбе в том случае, если победит моя сторона.

— Между нами, — понизил голос сварщик. — Насколько вы сильны, ребята?

— Давай прикинем, — задумался Ретиф. — На Куопе пять миллиардов куопян; вычти два миллиона войонов, и остается…

— Ух ты! — разинул рот один из охранников. — Это болыпе, чем два к одному, почти по…

— Заткнись, Воп! — прожужжал тюремщик. — Протяни сюда ходулю, ходульник!

Ретиф повиновался и увидел, как войон набрасывает ему на лодыжку два оборота прочной цепи и соединяет сваркой звенья.

— Это удержит тебя до тех пор, пока Хиш — хиш закончит спорить с майором и придет, чтобы обработать тебя как следует. — Войон щелкнул крышкой портативного сварочного аппарата. — Если тебе что-то понадобится, покричи.

— Во сколько подают завтрак? — осведомился Ретиф.

— Я просто брошу тебе пару кусков умершего от старости динка — когда сочту нужным. — Охранники цепочкой удалились из камеры, захватив с собой факелы, последним вышел тюремщик. У двери он обернулся.

— Дела настолько плохи? — спросил он. — Ваших пять миллиардов?

— Хуже, — угрюмо согласился Ретиф. — Некоторые из нас голосуют дважды.

* * *

Дверь со звоном захлопнулась, и наступила тишина. Вдоль узкого отверстия между верхом ямы и провисающим бревенчатым полотком маячили с полдюжины любопытных физиономий войонов, заглядывающих в темную камеру. Ничего не видя и утомившись от такого развлечением, войоны укатили на поиски других аттракционов. Ретиф нашел сравнительно сухое место, сел на пол и быстро отстегнул чехол на кожаной подложке с лодыжки обернутой цепью ноги, после чего снял ботинок и, высвободив наголенный доспех, извлек его из — под цепи. Через миг его нога была свободна. Он вернул оба приспособления на место,

расправил цепь и соорудил из нее затяжную петлю на случай появления непрошеных гостей, затем осмотрел комнатушку. Металлодревесные столбы были вбиты глубоко, с промежутком в шесть дюймов. Он начал резать один из них снабженной клешней рукавицей; это было все равно, что пилить пожарный гидрант. Пустое пространство над стеной едва ли обещало больше, промежуток под потолком составлял не более восьми дюймов, а между вертикальными стойками — около фута…

Какое-то движение за барьером привлекло внимание Ретифа: в воздухе в нескольких футах от него плясали светящиеся зеленоватые точки, которые вскоре приблизились.

— Тиф-тиф! — окликнул тонкий голосок. — Тиф-тиф поймали — поймали!

— Вижу, тебе известно мое имя. — Что-то маленькое, ярко — зеленое с жужжанием влетело через отверстие и «зависло» в воздухе на трехдюймовых пропеллерах.

— Спасать — спасать Джордж — Джордж, — произнес крохотный летун. — Тиф-тиф друг — друг!

Ретиф вытянул ладонь. Шестидюймовый куопянин — фип уселся на нее подобно драгоценному украшению. У него была темно — зеленая голова, короткое тельце оттенка бриллиантового шартреза с полосками «лесной зелени» и четыре солнечно — желтые ножки — соломинки.

— Фип-фип помочь — помочь, — объявил летун тоненьким голоском.

— Это весьма дружелюбное предложение, — сказал Ретиф. — Ты действительно можешь мне помочь. Как насчет того, чтобы пригласить сюда парочку твоих друзей и кое — что для меня раздобыть…

* * *

Ретиф рассматривал «окоп» шести футов в длину и двухфутовой глубины, вырытый им в плотной глине пола, с образовавшимся вдоль него «барьером».

— Это пойдет, — сообщил он полудюжине фипов, сидевших на «подоконнике», как на насесте, и наблюдающих за происходящим. — Скоро сюда примчится старина Хиш, чтобы посмотреть, не смягчили ли меня суровые условия содержания.

Через отверстия в стене влетело последнее звено фипов, которые выложили кучками свои приношения (с боб величиной) на ранее подготовленную ими же подстилку из листьев

— Всё — всё, — пропел один из них. — Больше нет — нет.