Война с саламандрами

— Ja, именно. «Десятого июля. Сержант убил ножом одну большую jelly-fish»: а это такая тварь, похожая на студень, и при этом жжется, как крапива. Гадкое животное. А вот теперь слушайте, пан Бонди. «Тринадцатого июля. (Я тут это подчеркнул.) Сержант тем же ножом убил небольшую акулу. Весом в семьдесят фунтов». Вот так, пан Бонди! — торжественно провозгласил капитан Я. ван Тох. — Тут это записано, черным по белому. Это был великий день, братишка. Да, как раз тринадцатого июля прошлого года. — Капитан закрыл блокнот. — Мне стыдиться нечего, пан Бонди: я тогда на берегу этого самого залива Дьявола встал на колени и разрыдался от чистой и искренней радости. Отныне я знал, что мои tapa-boys умеют дать сдачи. Сержант за это получил отличный новый гарпун — а лучше гарпуна ведь для охоты на акул ничего не придумано, братишка, — и я ему сказал: be a man, Sergeant, и покажи всем остальным tapa-boys, что и они могут защищаться. Братишка! — вскрикнул капитан, вскочил с кресла и несколько раз в восторге ударил кулаком по столу. — Да знаешь ли ты, что всего через три дня там плавала огромная дохлая акула, full of gashes, как это сказать?

— Вся израненная?

— Ja, вся в дырах от этого самого гарпуна. — Капитан выпил с таким шумом, что у него заклокотало в горле. — Такие дела, пан Бонди. И вот тогда-то я заключил с этими tapa-boys... Ну, нечто вроде контракта. То есть я им как бы дал свое слово, что если они будут приносить мне эти раковины с жемчужинами, то я им за это буду давать разные harpoons, knives, ну, в общем, ножи, чтобы они могли защищаться, see? Это честный business, сэр. Тут уж как заведено: и с животными нужно быть честными. Я им еще и досок разных дал. И две железные wheelbarrows...

— Тачки. Тележки.

— Ja, тачки. Чтобы они могли камни возить на плотину. А то им, беднягам, приходилось все таскать в этих своих ручонках, понимаешь? В общем, кучу вещей я им дал. Я их вовсе не хотел надуть, это точно. Слушай, братишка, а теперь я тебе кое-что покажу.

Капитан ван Тох одной рукой потянул кверху свой живот, а другой вытащил из кармана брюк холщовый мешочек.

— Вот что у меня тут имеется, — сказал он и высыпал его содержимое на стол.

Там была едва ли не тысяча жемчужин самого разного размера: маленькие, как семена конопли, большие, как горошины, и даже несколько величиной с вишню; жемчужины безупречной каплеобразной формы, жемчужины изогнутые в стиле барокко, жемчужины серебристые, голубоватые, золотистые, с черным и розовым отливом. Г. Х. Бонди, будто лунатик, не в силах сдержать себя, начал пересыпать их, ощупывать кончиками пальцев, сгребать обеими руками.

— Какая красота! — в восторге прошептал он. — Капитан, неужели мне это не снится!

— Ja, — невозмутимо ответил капитан. — Красиво, что тут скажешь. За тот год, что я с ними провел, акул они убили, наверное, тридцать. У меня тут все записано, — он похлопал по наградному карману, — а уж сколько я им дал ножей, и этих самых harpoons штук пять, наверное. Между прочим, эти ножи стоят почти два американских dollars a piece, то есть за одну штуку. Отличные ножи, братишка, из такой стали сделаны — ее никакая rust не берет.

— Ржавчина.

— Ja. Потому что это подводные ножи. Ну, для моря. И батаки — тоже в кучу денег мне обошлись.

— Какие батаки?

— Ну, туземцы на том острове. Они, понимаешь, верят, что эти tapa-boys — на самом деле черти, и страшно их боятся. Когда они увидели, что я разговариваю с этими чертями, они даже убить меня хотели. Ночи напролет они звонили в такие колокола, чтобы, значит, этих чертей отогнать от своего кампонга. Шум стоял страшный. А по утрам всегда требовали от меня заплатить за этот самый звон. Ну, за свою работу, понимаешь? Ну а что поделаешь — такие уж они свиньи, эти батаки. Но вот с ящерками этими, с tapa-boys, сэр, — с ними можно делать честный business. Да-да. Очень выгодное дело, пан Бонди.

Г. Х. Бонди казалось, что он попал в сказку.

— Покупать у них жемчуг?

— Ja. Вот только в заливе Дьявола никакого жемчуга больше нет. А на других островах нет tapa-boys. В этом все дело, братишка. — Капитан ван Тох с победным видом надул щеки. — Это и есть то Большое Дело, которое я обмозговал в своей голове. Слушай, братишка, — сказал капитан, тыкая в пространство толстым пальцем, — кстати говоря, с того времени, что я с этими ящерками занимаюсь, их стало куда больше! Они ведь теперь умеют защищаться, you see? Да? А будет их еще больше! Ну что, пан Бонди? Разве не чудесное предприятие?

— Но я все еще не понимаю... — неуверенно начал Г. Х. Бонди, — в чем, собственно, ваша идея, капитан?