Война с саламандрами

— Погоди-ка, — сказал он. — Дай подумать, сейчас догадаюсь, кто ты. — Он положил ладонь на лоб. — «Чайка»? Нет. «Императрица Индии»? Точно нет. «Пернамбуко»? Нет. Ага, все, вспомнил. «Ванкувер». Пять лет назад, «Ванкувер», компания «Осака-Лайн», Фриско. А звать тебя Дингль, морячок, и ты, кажется, ирландец.

Собеседник в ответ оскалил желтые зубы и подсел за столик.

— Right, Йенсен. И кстати, я пью все, что мне попадется под руку. А ты здесь откуда?

Йенсен показал кивком:

— Теперь на линии Марсель — Сайгон. А ты?

— А я в отпуске, — хорохорился Дингль. — Вот домой еду, посмотреть, сколько детей у меня прибавилось.

Йенсен покивал головой с серьезным видом:

— Что, тебя опять вышвырнули? Пьянство на посту и все такое. Вот ходил бы ты, дружище, в YMCA[9], как я, небось...

Дингль ехидно оскалил зубы:

— Это мы что с тобой сейчас, в YMCA сидим, что ли?

— Сегодня ведь суббота, — проворчал Йенсен. — А ты где плавал?

— Да на одном трампе, — уклончиво сказал Дингль, — по всяким разным островам там, на юге.

— А капитан?

— Да такой ван Тох, он голландец вроде бы.

Йенсен помолчал.

— Капитан ван Тох... Я с ним сколько-то лет назад тоже ходил, братишка. Судно: «Кандон-Бандунг», линия: от черта к дьяволу. Толстый, лысый, ругаться умеет даже по-малайски, в общем, в карман за словом не лезет. Да, я его хорошо знаю.

— Он и тогда был такой тронутый?

Швед покачал головой:

— Со стариной Тохом все all right, дружище.

— А тогда он возил с собой ящеров?

— Нет. — Йенсен на минутку задумался. — Правда, что-то я об этом слышал... в Сингапуре. Один трепач об этом заливал.

Ирландец даже немного обиделся.

— И никакой это не треп, Йенсен. Про ящеров — это святая правда.

— Тот парень в Сингапуре тоже божился, что это правда, — проворчал швед. — Но по роже ему досталось! — уточнил он с победным видом.

— Да ты послушай, как оно на самом деле, — наседал Дингль. — Я ведь это точно знаю, дружище. Я этих гадов своими глазами видел.

— Да я тоже... — признался Йенсен. — Почти совсем черные, ростом метр шестьдесят — это если с хвостом — и ходят на задних лапах. Я их знаю.

— Фу, пакость, — скривился Дингль. — Все в бородавках. Пресвятая Дева, я бы ни за что к ним не притронулся! Они, должно быть, ядовитые...

— Почему? — буркнул швед. — Мне вот приходилось служить на судне, которое перевозило кучу людей. На верхней палубе, на нижней — не протолкнешься от людей, сплошные женщины и тому подобное, они там еще танцевали, в карты играли, а я был кочегаром, понимаешь? А теперь рассказывай мне, парень, кто тут ядовитее.

Дингль сплюнул:

— Были бы это земляки, я бы ни слова не сказал. Я ведь как-то уже возил змей для зверинца, откуда-то из Банджермасина. Боже правый, какая от них была вонь! Но эти ящерицы... Йенсен, это очень странные звери. Ладно днем, днем они сидят в этих своих баках с водой, но в ночи-то они вылезают: топ-топ, топ-топ... Так, что все судно ими кишит. И вот они становятся на задние ноги и вот так поворачивают голову, следят за тобой... — ирландец перекрестился, — и шипят на людей: тс-тс-тс, ну все равно что гонконгские шлюхи! Прости господи, но я думаю, что тут дело нечисто. Если бы мне так деньги не были нужны, я бы там и часа не остался. Вот так, Йенс. Лишнего часа бы там не провел.

— Ну да, — сказал Йенсен, — и поэтому ты так спешишь к мамочке?

— В том числе. Там нужно много пить, чтобы вообще не сойти с ума, а ты сам знаешь, что капитан к пьянству беспощаден. А уж какой начался шухер, когда я одну из этих тварей пнул. Ну да, пнул ногой, и с большой радостью, дружище, даже хребет ей перешиб. Жаль, что ты не видел, как старик тогда разъярился: посинел весь и за горло меня схватил. Ей-богу, он бы меня бросил за борт, если бы не помощник Грегори. Знаешь его?

Швед кивнул.