Война сердец (СИ)

Сильвио втащил Данте в гостиную — квадратную комнату, плотно заставленную мебелью, — и с силой швырнул его на пол.

— Сопляк! Как ты смеешь со мной разговаривать в таком тоне? Как ты смеешь издеваться над моим сыном? Ты, выродок! Я те щас задам! — вопил Сильвио, брызгая слюной. Широкие ноздри его раздувались от негодования.

И хотя в груди у Данте тоже всё кипело, он осознал: в подобной ситуации лучше бы промолчать. Только вот беда заключалась в том, что молчать Данте не умел. Язык у него был ядовитый, как у змеи, и так и чесался покрыть Сильвио и его семейство трёхэтажными словарными конструкциями. От ненависти мальчика всего трясло. Сидя на полу, Данте вцепился ногтями в пёстрый ковёр, пытаясь унять дрожь.

— Я тя приютил из жалости, потому что мой безмозглый братец подобрал тя в какой-то канаве! И вот, чем ты мне платишь, скотина? — орал Сильвио во всё горло. Данте молчал, занавесив лицо волосами.

— В чём дело? Чего тут за крики? — из соседней комнаты появилась женщина, укутанная в шаль цвета влюблённой жабы [1]. Она была чудовищно худа и напоминала мумию. Щёки её ввалились так, что, казалось, будто кожа натянута на голые кости.

— Леонора, энтот выродок избил Ренато! — сообщил Сильвио.

— Никого я не бил! — выкрикнул Данте.

— Да? Тоды почему мой сын валялся на земле?

— Потому что он урод и достал меня! — не сдержался Данте, но мгновенно получил оплеуху такой силы, что уткнулся лицом в пол.

— Я тя проучу, скот паршивый!

— Когда ж это кончится? — воскликнула Леонора противным визгливым голоском. — Я говорила те, Сильвио, не надо брать это исчадие в дом. А ты всё: падре Эберардо требует... Сам бы пожил с этим нелюдем, а потом требовал чего-то, этот падре. Вышвырнуть эту бродяжку к чертям на улицу, да и делов то.

— Я не бродяжка!

— Скоро он меня доведёт и я так и сделаю, — рыкнул Сильвио.

— Ты и представить се не можешь, Сильвио, чего говорят о нас соседи! О, я... я каждый день это слышу в церкви у ся за спиной. Из-за него на нас косо смотрют, говорят, будто бы мы приютили в доме Сатану.

— Сатану, ага, как же! Ещё чего не хватало! Чтоб меня — самого богатого землевладельца в этом городишке — поливали грязью из-за какого-то урода? Я выбью из него энту дурь, будет знать, как нас позорить! — Сильвио грубо ухватил Данте за шкирку и, приподняв, толкнул в противоположный угол. Мальчик сильно ударился о стену, перед глазами его полетели звёздочки.

Входная дверь открылась, и в дом вошли Рене и Тито — явились посмотреть представление.

Данте ощутил новый удар. На сей раз ногой. Он попытался отползти к двери, но безуспешно: его схватили за гриву, протащили по полу. В руках у Сильвио остался клок волос. Данте издал сдавленный стон.

— Заткнись, урод! Ты ещё вякать бушь? Хватит зырить на меня своими мерзкими глазищами! Выколоть бы их те! — Сильвио размахнулся и вновь огрел Данте по лицу.

— Не надо... — тихо произнёс мальчик, — хватит...

— Чего значит «не надо»? Ты просишь пощады? Ха-ха! Ежели я не буду тя воспитывать, дак кто ж будет? На таких как ты, другие методы не действуют.

Сколько времени прошло с момента начала «воспитательных действий» до их окончания, Данте не смог бы сказать. По его ощущениям это продолжалось целую вечность. Леонора не заступалась. Она безразлично смотрела, потом ушла, уведя с собой Рене и Тито, которые с нескрываемым удовольствием на лицах глазели на происходящее.

Наконец, Сильвио выдохся.

— Пшёл вон отсюда! — обезумевший от побоев мальчик с трудом осознал, что его отпихнули к двери.

Как Данте добрался до своей комнаты, он не помнил. Вполз внутрь и без сил рухнул в кровать. Сейчас ему хотелось заснуть и больше никогда, никогда не просыпаться. И он пожалел, что сегодня его не убили. Так всем стало бы лучше.

Наутро, едва открыв глаза, Данте понял, что с трудом может шевелиться. Всё тело превратилось в один сплошной синяк. Шум за дверью заставил Данте вздрогнуть. Он укрылся с головой простынкой, делая вид, что спит. Меньше всего он сейчас хотел видеть физиономии Сильвио, Леоноры и их отпрысков.

Дверь распахнулась. На пороге появилась Леонора.

— Ты у нас принц али герцог? Завтрак на столе, а он всё спит! Тя ждать никто не обязан! Чтоб через две минуты сидел за столом! — рявкнула женщина и яростно долбанула дверью.

— Сука! — в сердцах выплюнул Данте. Он еле-еле поднялся с кровати, опустил лицо в таз с прохладной водой и на миг испытал облегчение. Мельком взглянул на себя в зеркало. Лучше бы он этого не делал. Вид был такой, будто на него вчера свалилась телега, гружёная брёвнами: под глазом красовался здоровенный синяк, на губах и лбу запеклась кровь.