Война (СИ)

Вот и сейчас Фаркус кивнул Расилу, чувствуя, что пора. Иллар дышал тяжело, и свежий противник с его напором и стремительностью сначала заставил его отступать, но вот та сила, ярость, которые помогали просветлить голову, пришли опять. Он выпрямился, отбил удары и перешел в наступление. В таких случаях всё мастерство Расила не помогало ему выстоять против его молодого соперника. Схватка становилась короткой.

Иллар выбил меч из рук противника и, наконец, остановился. Фаркус привычным движением опрокинул на него ведро колодезной воды. Привыкший Иллар уже молча сносил такую экзекуцию. Но все же проворчал:

— Бахтин тебе голову оторвет за зря пролитую воду!

Он взял протянутое полотенце и натолкнулся на серьезный взгляд девушки с Кордии.

— Кандия? Что ты тут делаешь?

— Это запрещено?

— Нет.

Иллар яростно растерся полотенцем, стараясь не задеть заживающие раны и чувствуя смущение от того, что посторонний человек видит следы его боли и унижений. Кто там сказал, что девушкам нравятся шрамы? Он поскорей натянул протянутую сухую рубашку. Вот эта продолжает смотреть серьезно и далеко не восхищенно.

— Как себя чувствует твоя мать? — сухо спросил он девушку.

— Спасибо. Ей намного лучше.

Иллар знал это. Он видел Кандию мельком во дворце, знал, что она с ещё двумя женщинами расположилась в комнате, которую выделили больной, по-прежнему считавшуюся её матерью, как Иллар и сказал лекарю. Но на прямой вопрос девушка тогда не ответила. И Иллар имел все основания оставить предположения о том, кем является на самом деле эта девушка, при себе.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Тут или вообще?

— Ну, можешь сначала ответить, про то, что тебе нужно тут, а потом вообще.

— Тут мне надо было посмотреть на вас.

— После казни?

— Да, — прямо сказала девушка.

— Ты удовлетворена?

— Нет.

— Что ты ожидала, что я закачу пир? — насмешливо спросил Иллар. — Бахтин запретил пиры и праздники до окончания войны. Мы не можем себе позволить тратить понапрасну продукты.

— А вы бы закатили, если бы было можно?

— Нет.

— Почему?

— Потому что то, чем закончилось сегодняшнее утро — не повод для праздника.

— Но оно закончилось победой.

— Но сначала это было предательство, боль, страх, унижение и чуть было не поражение. Я не желаю праздновать, даже окончание этого.

— Это слабость. Победа должна быть видна. Это поднимает дух.

— Про поднятие духа я говорил еще там, под Алмикой.

Девушка опустила голову.

— Это другое.

— Но важней.

— У вас сейчас траурный вид. А люди должны видеть победу, — упрямо сказала девушка.

— У меня не траурный вид. А усталый, и был бы радостный, если бы ты не испортила мне эту радость.

— Простите.

— Прощаю. Извини и ты меня. Какое у тебя еще было дело ко мне?

— Ваше разрешение на тренировку. Мы хорошо стреляем из лука и арбалетов, бьемся и на мечах. Но нам нужна тренировка.

— Вам не разрешают?

— На этом плацу — да. Но на стрельбище нет.

— Пошли.

На стрельбище Иллар разыскал солдата, отвечающего за поле. Это был изувеченный солдат на деревянной ноге. Иллар его знал. Он носил смешное имя Разеп, и его за глаза называли Растяпа.

— Приветствую, — кивнул Иллар ему и указал на поле, — как успехи? У тебя тут только новички или есть бывалые воины?

— Сейчас новички, милорд, — почтительно склонил голову Разеп. — В середине дня будут остальные, а новичков я потом гоняю еще и вечером. Но толку мало. За пару дней я из них стрелков из лука не сделаю. Из арбалета еще куда ни шло. Но у нас не так много арбалетов, как хотелось бы.

— Люди Кордии будут тренироваться у тебя. Назначь им время.

Разеп посмотрел на девушку.

— Они тренируются.

Иллар недоуменно посмотрел на девушку. Та пожала плечами.

— Мужчины.

Иллар обернулся к Разепу.

— Ты не пускаешь на стрельбище женщин?

— Конечно, — фыркнул тот. — Делать им тут нечего. Стряпня со стиркой, да детишки, вот что у них на уме должно быть, а не лук со стрелами.

Иллар вздохнул.

— Слышала? — он обернулся к девушке с невольной улыбкой.

— Слышала, — на лице девушки не было ни малейшего намека на улыбку. — Прикажите ему.

— Ты сказала, что умеешь стрелять. Покажи этому ворчуну. Приказ-приказом, но ему надо увидеть.

Он повернулся к Разепу:

— Принеси лук и арбалет.

Девушка качнула головой.

— Я сама выберу.

Она выбирала долго и тщательно, резко ответив на ворчание Разепа:

— У нас свои луки и свои арбалеты. Вам не придется на нас тратиться.

Наконец выбрав, она подошла к черте. Натянув уверенным четким движением лук, выпустила стрелу. Разеп крякнул:

— Мишень слишком близко, — сдаваться он не собирался.

Девушка взяла в руки арбалет. Прицелилась и послала болт в дальнюю мишень.

Неохотно, но хромой вояка кивнул.

— Ладно, приходите. Можете сегодня сразу после полудня.

Иллар отошел с девушкой.

— Видишь и приказа не надо.

— Он не дал нам показать, на что мы способны.

— Ты молодец. Сам я плохо владею луком и совсем немного арбалетом.

— Ваше оружие — меч.

— Да. А как ты?

— Нет, но многие наши женщины умеют.

— Пусть продолжают приходить на тренировочный плац.

— Спасибо.