Война (СИ)

Им овладело беспросветное отчаянье. «За что?» — хотелось выть, издавать те звуки, что слышались ему в горах. «Волки, — говорил ему Стенли, — хищники. Но летом они не опасны». И всё же ночью в их вое слышалась тоска. И вот также хотелось сейчас выть Радниру. Почему та девчонка спасла его? Почему проклятый принц пощадил его? Он умер бы со славой. Нет, без славы. Он не исполнил приказ отца. Почему тот стражник заслонил своего господина? Как доказать отцу?.. Что доказать?.. Что он не предавал? А как считать то, что он утаил от него про ту, сильную девушку. Но если бы сказал, то что… зачем про неё говорить, зачем она отцу? Утаил про спасение сестры Интара. Про свое участие. Зачем он не сказал отцу сразу. Но что бы это изменило? И… зачем это отцу? Её освободили бы и без него. Зато он доказал… Что он доказал? Кому? Да ничего он не доказывал. Он просто жил с этими людьми. Само собой, он участвовал в их жизни. Они ему просто нравились… Вот оно! Раднир застонал. Отец это заметил. Он увидел, что сын уже не так предан ему, как прежде, что есть человек, которого он слушает как его самого. Которого он уважает, как сильного противника, и даже не противника, а как… как отца. Да, он действительно предал отца.

Но почему тогда не смерть, почему яма? Если это наказание, он вынесет его. Отец хотел дать ему какое-то важное поручение. Но если нет, если это смерть… За что именно так, в смраде, в нечистотах, не в бою, не на корабле, не в море? И что будет с той девушкой, которую принц попросил спасти? Если он проиграет. А Раднир видел отцовское войско. И видел войско Хайдира. Почему принц послушал свою дочь и взял ее с собой?

Светлый круг неба темнел, в яме уже не слышались чужие стоны, тьма становилась непроглядней, даже несмотря на яркость звезд. Сверху на него обрушились очистки и содержимое ведра с недвусмысленным содержанием, напомнившим, для чего это яма.

А потом его лица коснулась натянутая веревка. Веревка? И что-то привязано. Фляга с водой, завернутая в большое полотнище парусины. Отвязав, Раднир жадно глотнул свежей воды. Подергал веревку. Тонкая, она не выдержит его вес. Значит, это не спасение.

Веревка, выполнив свое предназначение, взвилась вверх. Раднир еще раз выпил, смочил край парусины и приложил к лицу. Обернул остальной тканью голову. От вони это не спасло, но стало чуть легче.

За ним пришли через несколько дней. По веревке спустился дюжий матрос, один из охранников отца и вытащил ослабевшего юношу наверх. За время заключения ему еще несколько раз неизвестный доброжелатель спускал воду и тряпицу с куском сухаря. С позволения отца или нет, он не знал, поэтому оставил парусину и флягу там, внизу.

Его окатили водой и сорвали одежду, бросив ее в яму. Немудрено. Одежда пропиталась содержимым, и от нее разило, как от самой ямы. Бросили ему старый грязный плащ и куда-то повели. Он не видел куда, глаза еще в яме начали гноиться, а драгоценной воды, чтобы промыть их, не хватало. Но озеро, к которому его подвели, он увидел. Не раздумывая, что уже начало осени, он бросился в обжигающе холодную воду с головой. У берега озеро заросло тиной, но все это было неважно. Он проплыл чуть дальше. Холод, казалось, придавал сил. Несколько раз окунувшись, он встал на дно и начал тщательно растирать себя сорванными листьями озерных кустарников и илом со дна. Волосы пришлось вымывать гораздо дольше. Но до чистоты было далеко. Холодная вода пробрала до костей, он начал мелко дрожать, но вылезать не хотелось. Запах смрада и тлена все никак не исчезал. Не перебивал его даже запах тины.

Он оставил без внимания чей-то окрик с берега, и лишь когда чья-то мелкая фигурка кинулась к нему с берега, понял, что ему пора.

— Пошли, отец приказывает тебе выходить, — потянул его за руку паренек, который бросился за ним в озеро.

— Сабер? Брат? — Раднир неверяще повернул к себе фигурку мальчика, вглядываясь в его лицо. — Как ты здесь оказался?

— Я пришел к отцу. Я хотел стать воином, как ты, хотел отомстить за тебя, за Нарада.

— Тебе всего десять! Как тебя смогла отпустить наша мать?

— Я не спрашивал ее. Я убежал. И я теперь юнга.

Раднир помимо воли улыбнулся. Он сам покинул дом матери где-то в этом возрасте и даже раньше.

Он окунулся с головой в последний раз и побрел к берегу, к отцу.

Не поднимая глаз, он опустился на колени перед тучным мужчиной. Не видел, как тот кивнул головой и на обнаженного, дрожавшего от холода юношу, накинули плащ. На этот раз чистый и невероятно теплый.

— Я простил тебя, сынок, — раздался голос отца. — Ты вынес заслуженное наказание за свой поступок. Твое раскаивание и полезные сведения, которые ты сообщил мне, искупили твою вину. Но не до конца.

Раднир поднял голову:

— Я сделаю все, что ты скажешь, мой повелитель.

— Мне нужен хороший умелый солдат. Лекарь залечит твои раны, ты поешь и начнешь тренироваться. Твой враг бесстрашный сильный воин. Если ты не убьешь его, за твою третью ошибку поплатится твоя мать и твои братья.

Курхот повернулся и ушел.

К Радниру подбежал Нетр.

— Капитан?! — он наклонился, чтобы помочь ему подняться.