Война (СИ)

- Сын… Что там произошло? – обеспокоенно спросил Коеси Мэриэмон Акутагаву, заметив все же, что, несмотря на показательное спокойствие и любезную обходительность, в нем произошли какие-то изменения. Он тревожился за Акутагаву, когда тот ушел в номер Ваалгора и остался с ним наедине; после того, как тот вышел, Мэриэмон хоть и вздохнул с облегчением, однако ненадолго.

- Ничего особенного, отец, - сухо ответил тот. – Больше волнуйся не о произошедшем в его номере, а о запланированном им для собрания. Ваалгор, судя по всему, решил в открытую выступить против нас.

- Он не посмеет… - возмущенно начал было Коеси Мэриэмон, но Акутагава выразительно на него взглянул и он замолчал. Сын прав, сейчас не время возмущаться и строить теории, скоро они сами все узнают; и вот только тогда нужно будет строить свою дальнейшую стратегию.

Двери номера распахнулись и высокопоставленные гости отеля «Fairmont Copley Plaza» оглянулись, ожидая увидеть на пороге Коннора Ваалгора. Но они ошиблись в ожиданиях – в номер медленно прошла пожилая женщина в черном вдовьем платье, скроенным правда так, что сразу была видна рука виртуоза от мира моды. Она - высокая, сухощавая, седовласая - хоть и опиралась на трость с платиновым набалдашником, но шагала величественной поступью, невольно вызывая у стоящих на ее пути людей, желание почтительно расступиться перед нею. Глядела она на всех свысока, поражая не по годам молодыми и сверкающими синими глазами, а лицо ее - истончившееся, покрывшееся сеткой морщин – не утратило следов былой красоты и изящества: губы сохраняли горделивый рисунок, а резкий взмах бровей рассказывал об огненном темпераменте, скрытом в этой женщине.

- Княгиня Харитонова… – выдохнул Коеси Мэриэмон с досадой, завидев вошедшую женщину.

Появление княгини здесь и сейчас несказанно удивило собравшихся: разве Адель Харитонова, да и вся российская элита, не объявила бойкота Комитету? Разве она не заявила, что ноги ее больше не будет на собрании, пока там остается семья Коеси – нанесшая России и русской семье страшное оскорбление?… За семидесятисемилетней княгиней, уважительно отставая на два шага, ступала совсем еще молодая девушка – внешностью она так напоминала Адель Харитонову, что и не посвященному стало бы ясно, что они приходятся родственницами друг другу. Это была младшая внучка княгини, восемнадцатилетняя Наталия – наследница всего достояния клана Харитоновых. Не сверкающая драгоценностями и облаченная в прямое скромное платье темно-синего цвета, чем-то напоминающего школьную форму, девушка двигалась с грацией дикой лани.

- Приветствую вас, дамы и господа, – произнесла Харитонова, снимая с серебряного подноса шампанское. – Позвольте мне представить свою внучку Наталию. Уверена, что вы много слышали о ней, но сегодня она впервые сопровождает меня на собрание Комитета. Отныне она, как моя наследница, будет иметь в Комитете такое же право голоса, как и я сама – правила Комитета, как вам известно, допускают это.

Один за другим важные люди, во главе с Джошуа Симоном, начали подходить к княгине и ее внучке, соблюдая обязательный ритуал почтительного приветствия. Конечно, они были наслышаны о Наталии и о скандальном завещании Адели Харитоновой! Княгиня, стальной дланью державшая бразды теневого правления в России уже двадцать лет, назначила своим преемником не одного из сыновей или старших внуков-мужчин, а самую младшую внучку, только-только ставшей совершеннолетней! Сказать, что высший свет встретил этот экстравагантный поступок недоумением и насмешками – значило бы не сказать ровным счетом ничего. А теперь она привела свою наследницу на собрание Комитета, спеша познакомить ее со всеми тайнами и интригами делового мира… Члены комитета, однако, не отступали от этикета, не попуская и намека на неуважение или пренебрежение, понимая, что княгиня не нарушает не единого правила Комитета. Сразу понять, что за этим скрывалось – признак ли это старческого маразма или тонкий политический маневр – не мог, пожалуй, никто…

- Кого я имею удовольствие видеть! – ядовито проронила княгиня Харитонова, упершись взором в Коеси Мэриэмона и Акутагаву. – Господин Мэриэмон, господин Акутагава…

Коеси ограничился сдержанным приветствием, предпочитая не приближаться к княгине слишком близко; Акутагава же, в отличии от отца, приняв руки обеих женщин, коснулся их губами, присовокупив к этому такие слова:

- Рад, что вы вновь решили быть в составе Комитета, княгиня. Надеюсь, мы сможем оставить наши разногласия в прошлом.

- Должна вас огорчить. Я здесь не для того, чтобы оставлять наши разногласия в прошлом.

- Каждый может совершить ошибку, - возразил Акутагава, придерживаясь дипломатического тона. – И каждый должен иметь надежду на прощение, разве нет?

- Иметь надежду – да. Но не гарантию прощения.

- Даже если в будущем подобная бескомпромиссность может стоить поражения и различных бед?

Княгиня Харитонова улыбнулась, взирая на него как королева на разочаровавшего ее фаворита: