Война (СИ)

Не стоит приписывать бывшему советнику генерала Таэна всеведение, поначалу лесная нечисть вряд ли могла знать, к чему приведет ее интерес к человеческому ребенку. А потом… потом он мог продолжать, уже осознавая, что делает.

Но вот песен ему точно не пел. Тут у нее была хоть небольшая возможность заинтересовать Тайрену — если обычные детские напевы мальчик скорее всего слышал от нянек, то окраинных колыбельных, полных мрачной готовности ко всему, слышать не мог. А у нее в запасе были еще песни-истории, как своих земель, так и чужих — из тех, что исполняют в народе зимними вечерами, или в долгой дороге, но не в богатых домах.

В конце концов, вкусы Энори она давно изучила, и представляла себе, какие предпочтения он мог вызвать у мальчика. И самой немного менять их, шажок за шажком, если те оказывались слишком уж странными.

Только все ее усилия мало что значили, если не выяснить, как Тайрену получает весточки от старшего друга.

Как бы они ни связывались, делали это нечасто, иначе кто-нибудь да выследил бы. Но на территорию храма Энори путь закрыт. В саму Лощину нет — ездил же он на праздники; только мальчика на встречу не вызвать — шустрый юный бродяга еще мог бы попытаться обмануть привратников или перелезть через стены, но не домашний ребенок, за которым присматривают неотступно. Нет, из храма Тайрену не выходил…

Да и сам Энори, суд по его виду, не все время проводит в городе. Иначе не заявился бы в той лисе, это одежда охотников, и не весенняя.

Ветром бы стать Лайэнэ, или хоть птицей, а так — не узнать. И слишком много вопросов нельзя задавать, нет у нее здесь союзников.

Хотя бы врача Дома взять — человек он прекрасный, бесспорно, и верен своему призванию — спасать людей, а не поделишься с ним. Подозревает. Казалось бы, воспользуйся силой письма, и его обведи вокруг пальца! Опасно. Кто знает, о чем говорили они с господином; вдруг есть что-то, о чем лучше не упоминать.

Худой, молчаливый, ходил вокруг нее, словно вокруг игральной доски со сложной партией. Сам не играет, не может тронуть фигуры, но так любопытно, что происходит и чем закончится!

Не доверяет ей. А мальчик вчера спросил Микеро — «А она останется, когда я вернусь домой? Я бы хотел». Лайэнэ подслушивала за дверью. Только в первые годы обучения так поступала, все это делали. Надо же, где и как в юность вернулась!

Не стоит обольщаться: мальчик немного привык к ней, даже заинтересовался, но пока она — лишь «посланница Энори». К самой Лайэнэ он почти равнодушен. Вот за это «почти» удержаться бы… но хватит ли времени?

Ведь не только Энори что-то задумал, еще и господин Таэна-младший может вернуться. Так и не ясно, куда он направился; даже если на север, вдруг повернет обратно. Тогда Лайэнэ он скорее всего к себе позовет, и довольно быстро. Или хоть заинтересуется, куда это она пропала…

Наступил седьмой вечер ее пребывания здесь. Тепло было, в храмовом дворике пахло цветами, медом, и на небо кто-то плеснул меду, он стекал к горизонту, густел. Тайрену сидел на лавке, задумчивый; в толстой куртке — легко одеваться вечерами ему еще не разрешали — казался меньше, но лицо выглядело старше обычного. Лайэнэ прогуливалась неподалеку, чаще смотрела на мальчика, но порой отвлекалась на цветы, яркие крыши храмов и других построек Лощины.

Хороший тут воздух, свежий, и сладкий, как в Квартале, только благовоний больше, чем аромата цветов. Но, может быть, летом…

Тихий стук услыхала; мальчик поднимал что-то с каменных плит. Увидел, что Лайэнэ смотрит, что-то сжал в кулаке. Молодая женщина быстро глянула на невысокую стену: нет, никого. С той стороны могли быть паломники или местные служки, перебросить что-нибудь — дело одного мига.

Подошла, заговорила, но Тайрену не слушал ее. Пару раз вскидывал на нее глаза, приоткрывал рот — и замолкал. Намеки и уловки не помогли; решил не делиться секретом.

Мальчик исподволь оглядывался по сторонам, вздрагивал, чего-то ждал. Но почти сразу согласился вернуться в свои покои.

Сегодня, поняла Лайэнэ. Что-то будет сегодня. Придется все же поговорить с Микеро. Два сторожа лучше, чем один.

Но пока что врача не застала: он пошел осматривать какую-то паломницу из семьи богатых торговцев. Как рассказали Лайэнэ, его уговаривали почти со слезами — такая должность, не обычный городской лекарь! Но до города ехать — время, и за другим врачом посылать — оно же. Согласился отлучиться ненадолго — лишь пару дворов миновать.

А Тайрену, верно, все же простыл; еще бы — кутаться в теплое, когда солнце и так пригревает. Только вернулись — устроился читать подле окна, в уходящем свете, но почти сразу закашлялся, попросил горячего. Нельзя ему было кашлять, и Лайэнэ немного испугалась — отправила за Микеро, распорядилась согреть питье. Сама на кухню не пошла — как оставишь?

— И принеси книгу про травы, вчерашнюю, — добавил Тайрену; книгу эту он брал у врача. Глянул нетерпеливо.

— Но хозяина нет.

— Думаешь, не разрешил бы? — впервые в болезненных, не слишком правильных чертах проглянуло что-то общее со старшими Дома. И в голосе.